Чайковский

- Не гля­ди на ме­ня, Ма­ри­на, та­ки­ми крот­ки­ми гла­за­ми; я не стою это­го; я при­чи­на всех ва­ших бед, я при­вел полков­ника на ост­ров, по­то­му что я лю­бил те­бя; мне бы­ло завид­но, что ты лю­бишь дру­го­го.. Мно­го бес­сон­ных но­чей про­вел я, ду­мая о те­бе, прок­ли­ная свое рож­де­ние. Ты зна­ешь, кто я был, а ты бы­ла дочь мо­его пол­ков­ни­ка; я был раб тво­его от­ца и твой; мне бы­ло лю­бо уни­жаться пе­ред то­бою, и ни од­но­го взгля­да, ни од­но­го при­ве­та от те­бя не бы­ло мне.. Я прок­ли­нал твой об­раз, ког­да он яв­лял­ся мне во сне, и лю­бил те­бя еще бо­лее. Мог ли я тер­петь лю­бовь твою к Алек­сею?.. А у ме­ня глаз очень зо­рок: я все ви­дел и пок­лял­ся из­вес­ти Алек­сея, сде­латься бо­га­тым и во что бы то ни ста­ло быть тво­им му­жем. Мне ста­ло жить ве­се­лее, у ме­ня бы­ла цель, для че­го жил я… Жар­ко.. Во­ды!

Марина по­да­ла ему во­ды.

- Добрая ду­ша! Как бы мне хо­те­лось те­перь зап­ла­кать!.. Выш­ло не так, как я ду­мал. Алек­сей ушел, ты уш­ла, ник­то и сле­да ва­ше­го не знал… Я ов­ла­дел до­ве­рен­ностью пол­ковника, я стал дру­гом ему в его оди­но­чест­ве. Меж­ду тем пош­ли в на­ро­де тол­ки о та­та­рах, буд­то хо­тят на­пасть на нас; я выз­вал­ся ехать на Сечь и там, уз­нав те­бя, пре­дал вас в ру­ки за­по­рож­цев. Не мне, так и не ему! - ду­мал я, выез­жая из Се­чи, и по­ехал не в Луб­ны, а в Крым, где сго­во­рил­ся от­дать Луб­ны крым­цам, а, возв­ра­тясь, до­нес пол­ков­ни­ку, что все бла­го­по­луч­но и что вас каз­ни­ли на Се­чи. Полков­ник не ве­лел ни­ко­му это­го рас­ска­зы­вать; я и за­мол­чал, под­жидая гос­тей. Один жид, ко­то­ро­го, хо­тел и по­ля­ки по­весить за под­дел­ку мо­не­ты, ушел в Луб­ны и хо­дил в каза­чьем платье, на­зы­вая се­бя ка­за­ком, а он был Герш­ко, мед­ник из Льво­ва; я поз­на­ко­мил­ся з Герш­кою и по­сы­лал его шпи­оном ку­да бы­ло нуж­но. В один день, ра­но ут­ром, Герш­ко ска­зал мне, что в ов­ра­ге бу­дут крым­цы. Я по­ехал буд­то на охо­ту, и ви­дел­ся с ни­ми, и про­дал им пол­ков­ни­ка; но, при­ехав­ши, уз­наю, что у пол­ков­ни­ка за­по­ро­жец, и пол­ковник зна­ет уже о крым­цах, и что доч­ка пол­ков­ни­ка жи­ва. С пер­вых слов я хо­тел из­вес­ти те­бя, Касьян; но ког­да уз­нал, что у те­бя жи­вет Ма­ри­на, я по­вел де­ло ина­че - ты зна­ешь как Пол­ков­ни­ка, по ус­ло­вию, я выс­та­вил крым­цам: по пе­рыш­ку на шап­ке они уз­на­ли ме­ня и его; но Га­дю­ка ос­во­бо­дил его по­лу­мерт­во­го; пи­ря­тин­цы не пус­ти­ли та­тар вор­ваться в го­род… Я опять по­вел де­ло ина­че. Под кро­вать уми­ра­юще­го пол­ков­ни­ка по­са­дил Герш­ка, и ког­да умер пол­ков­ник, Герш­ко раз­го­ва­ри­вал с стар­ши­на­ми вмес­то пол­ков­ни­ка и при­ка­зал стар­ши­нам вы­пол­нить за­ве­ща­ние, ко­то­рое я сам на­пи­сал под ру­ку пол­ков­ни­ка. Герш­ко ушел в от­пер­тое ок­но; я не знаю, где он, - най­ди­те его, он вам луч­ше рас­ска­жет. И вот я стал бо­гат, очень бо­гат; но ты, Ма­ри­на, бы­ла жи­ва, те­бя об­ни­мал дру­гой, а не я, об­ни­мал злей­ший мой враг, от­то­го что ты лю­би­ла его. Это мне не да­ва­ло спать спо­кой­но. Я и по­ехал сю­да в зи­мов­ник и взял с со­бою луч­ших ка­за­ков… Ви­нюсь пе­ред ва­ми, хлоп­цы, хо­тел упот­ре­бить вас на не­чис­тое де­ло и си­лою взять Марин­у… Но мно­го лю­дей у те­бя, Касьян, на зи­мов­ни­ке, каж­дую ночь хо­дят во­ору­жен­ные сто­ро­жа, и я пе­ре­ме­нил де­ло: хо­тел на охо­те заст­ре­лить Алек­сея, ска­зать, что он сам заст­ре­лил­ся - и тут не уда­лось; ты, Касьян, выпроводи­л нас с яст­ре­ба­ми, только и бы­ло у нас по кин­жа­лу за по­ясом. Хо­те­лось мне, очень хо­те­лось отп­ра­вить те­бя, Алек­сей, на тот свет тво­им же кин­жа­лом, да не мое де­ло вла­деть хо­лод­ным ору­жи­ем, особ­ли­во про­тив лю­дей сильнее ме­ня, здо­ро­вее ме­ня… Вот я по­ка­зал те­бе жу­рав­ля в не­бе, хоть его сов­сем там и не бы­ло, ду­маю, ты по­ды­мешь гла­за, а я за­сып­лю те­бе пес­ком гла­за, и по­ка ты бу­дешь слеп, за­ко­лю те­бя: в один раз не удаст­ся, де­сять раз уда­рю кин­жа­лом, и ты не бу­дешь ви­деть ме­ня, не бу­дешь знать, с ко­то­рой сто­ро­ны па­дет удар.. Ты под­нял гла­за, я зах­ва­тил горсть пес­ку, да вмес­те схва­тил и смерть свою. Бог пос­лал страш­ную змею: от его ру­ки уми­раю те­перь.. Ох, во­ды! Бо­же мой! И вы да­ете мне во­ду, и вы по­ма­гаєте страш­но­му греш­ни­ку?.. А как пол­ков­ник лю­бил те­бя, Ма­ри­на! Как мне го­во­рил мно­го о те­бе пе­ред смертью: я все за­та­ил, греш­ный че­ло­век!.. Прос­ти­те ме­ня!

- Бог на­ка­зал, бог и прос­тит те­бя, - ска­зал Алек­сей, - а мы прос­ти­ли…

- И ты, Ма­ри­на, не сер­дишься на ме­ня?.. Ох, ду­шит!.. И ты прос­ти­ла?

- Бог те­бя прос­тит, Гер­цик…

- О, бо­же мой!. Чай­ковс­кий! Алек­сей! Я ум­ру ско­ро, не от­ка­жи в просьбе, поз­воль Ма­ри­не прос­титься со мною?.. Ма­рина, прос­тись со мною!.. Пус­кай твой по­це­луй, буд­то кры­ло ан­ге­ла, осе­нит ме­ня пе­ред смертью.