Частная жизнь импрессионистов

Неприятности улицы Пелетье явно продолжаются. После пожара в Опере на нее обрушилось новое несчастье. Выставка так называемых художников открылась в галерее Дюран-Рюэля. Ни в чем не повинные прохожие, привлеченные вывешенными снаружи транспарантами, заходят внутрь посмотреть. Но какой жестокий спектакль предстает перед их испуганными взорами! Пять или шесть безумцев, повредившихся умом на почве тщеславия – среди них есть и женщина, – сварганили выставку своих работ…

Есть люди, которые довольствуются тем, что высмеивают подобные вещи, но мне они причиняют сердечную боль. Эти самозваные художники называют себя «непримиримыми». Они берут холст, краски и кисти, там и сям безо всякого смысла наносят несколько мазков разного цвета и подписывают под этой мазней свою фамилию. Точно так же ведут себя пациенты сумасшедшего дома Виль Эврар…

Попробуйте убедить мсье Писсарро в том, что деревья не бывают лиловыми, а небо – цвета сливочного масла; что того, что он изображает, нигде в природе не существует… Попробуйте вразумить мсье Дега, рассказать ему о рисунке, цвете, технике исполнения и замысле… Попробуйте объяснить мсье Ренуару, что женский торс – это не кусок плоти с фиолетово-зелеными пятнами по всей поверхности, как у трупа в последней стадии разложения.

Как во всякой знаменитой банде, есть здесь и женщина. Ее зовут Берта Моризо, и она являет собой занятную странность: ей удается привнести в свои бредовые извержения определенное женское изящество.

Публике, по его злобному мнению, не предлагалось ни единой мысли. Да что там! Только вчера на улице Пелетье был арестован человек, который после посещения выставки кусал всех, кто оказывался рядом.

Новое оскорбление в адрес Берты всех ужаснуло. Семейство Мане взбесила клевета, бросающая тень на ее репутацию. Эжен вызвал Вольфа на дуэль. Сама же Берта казалась невозмутимой. Она разделяла мнение Моне, что это обычные выходки критиков, которые так же поносили в свое время Делакруа, Гойю и Коро.

– Вот если бы они стали хвалить нас, тогда следовало бы волноваться, – говорил Клод.

Что же касается самого Клода Моне, то, с его точки зрения, статья Вольфа лишь подтверждала, насколько важно для группы продолжать выставляться независимо.

Несмотря на отношение к происходящему, Берта из предосторожности посылала предупреждающие письма своим тетушкам: