Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение

Казалось, его мозг устроен и начинен как-то иначе, чем у большинства людей, и, к несчастью, после тридцати лет его ошеломительная научная карьера оборвалась: у Нэша проявилась шизофрения. Большую часть своей взрослой жизни Нэш провел в Принстоне. Выздоровление от шизофрении — вещь непредсказуемая и тем менее вероятная, чем чаще с человеком происходят такие эпизоды, какие происходили с Джоном Нэшем. Однако иногда люди вылечиваются от этой болезни. Благоприятная университетская среда и поддержка целой сети друзей позволили Нэшу выжить в течение тех нескольких десятилетий, что он существовал в каком-то другом мире. В ту пору я и увидел его впервые: он был похож на бездомного и бесцельно бродил по библиотеке и по коридорам Файн-холла (математического корпуса Принстонского университета), часто с толстыми кипами бумаг под мышкой. Потом приятель сообщил мне, что этот «фантом Файн-холла» (как его прозвали) и есть тот самый человек, о котором рассказывалось на занятиях по математике и экономике. Джон Нэш излечился от шизофрении, когда ему было уже за шестьдесят, а потом получил Абелевскую премию — высшую награду по математике и Нобелевскую премию по экономике. Его невероятная жизнь легла в основу биографической книги Сильвии Назар «Прекрасный разум», и по ней был снят одноименный[9] фильм (удостоенный четырех кинопремий), где Нэша сыграл Рассел Кроу.

Одна небольшая, но важная мелочь из жизни Нэша имеет прямое отношение к тому, о чем мы сейчас говорим. Математический факультет Принстонского университета был особенно силен в тех областях, в которые в свое время внес вклад Нэш — по некоторым отзывам, наиболее ценный вклад в мире. Поскольку туда брали всего несколько аспирантов в год из множества талантливых соискателей, это всегда был непростой выбор. Нэша приняли прежде всего потому, что ему написал короткое — всего из трех предложений — рекомендательное письмо Ричард Даффин. Вот текст этого письма целиком:

«Я рекомендую мистера Джона Ф. Нэша, который подал заявку на поступление в аспирантуру Принстонского университета. Мистеру Нэшу 19 лет, в июне он окончил Политехнический институт Карнеги. Он — математический гений».

Письмо это оказалось железным аргументом из-за репутации самого Даффина, о которой не могли не знать на принстонском матфаке. Даффин хорошо разбирался в физике, занимался математикой и внес важный вклад в изучение рядов Фурье и теорию чисел, а также в теорию сетей и геометрическое программирование. Все мы, пожалуй, знакомы с людьми, которые кажутся нам «математическими гениями», потому что очень ловко считают или невероятно много знают о предмете. Но вряд ли кто-то из них совершит ошеломительные открытия, которым суждено будет изменить сразу многие области математики. Когда же Даффин заявил, что Нэш — гений, он действительно понимал, о чем говорит. Потому его рекомендательное письмо и было столь кратким, что к сказанному нечего было добавить. Даффин знал, что Нэш — гений математики и это все, что следует знать приемной комиссии.

Отношения между Нэшем и Принстоном — по крайней мере, отчасти — возникли и поддерживались благодаря репутации Даффина и его отношениям с математическим факультетом Принстонского университета. Такого рода связи — обычное дело для сетей.

Давайте будем говорить, что отношения между двумя людьми или узлами в сети «основаны на поддержке», если у них имеется общий друг{344}

. Отношения между Нэшем и Принстоном опирались на поддержку Даффина. Такого рода поддержка жизненно важна для многих человеческих взаимодействий, и мы уже отчасти видели ее воздействие, когда говорили о сетях контактов, помогающих найти работу, — однако она имеет значение во многих сферах, помимо устройства на работу и приема в университеты.

Люди во многом полагаются друг на друга, помогая друг другу выжить. Дети много лет остаются беспомощными, а растят их и заботятся об их безопасности не только родители, но и другие люди. В разные моменты жизни мы оказываемся в стесненном положении и вынуждены занимать у кого-нибудь деньги{345}. С глубокой древности, когда люди жили охотой, им приходилось делиться друг с другом и кооперироваться. Охота на крупных животных не всегда позволяла прокормиться. А поскольку человек устроен иначе, чем лев, который может неделями обходиться без еды, то, пока одни члены племенной общины охотились на обильный, но трудноуловимый источник белка, другим приходилось добывать более надежные калории, то есть собирать плоды, ягоды, коренья, орехи и прочий подножный корм{346}.