Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение

Этому не стоит удивляться: чем больше у вас знакомств и чем больше собеседований вы пройдете, тем выше становятся шансы, что в итоге вас куда-нибудь возьмут, и тем выше будет ваша ожидаемая зарплата{216}

. Чем больше у вас трудоустроенных друзей, тем выше ваши шансы найти хорошую работу — или работу получше, если вам не нравится ваше теперешнее положение.

Это имеет важные последствия. Ведь трудоустроенность друзей — коррелирующий фактор. Представим себе две разные группы людей. В одной подавляющее большинство трудоустроены, так что если кто-то из них вдруг потеряет место, то у него достаточно много знакомых, которые теоретически могут свести его с потенциальным нанимателем. Во второй группе занятость невысокая, и если кто-то лишится работы, то ему почти не к кому обратиться за помощью. У людей из первой группы будет гораздо больше шансов куда-нибудь устроиться, если вдруг они потеряют работу, причем могут надеяться на более высокую среднюю зарплату. Как удалось выяснить нам с Тони Калво-Арменголем, по мере того, как уровень занятости растет в одной группе и снижается в другой, первая получает большее преимущество, и разрыв между группами увеличивается. Эта динамика такова, что равенство уменьшается. Когда информация о вакансиях поступает через сеть, занятость друзей становится коррелирующим фактором: в группах друзей наблюдается общая тенденция либо к высокой, либо к низкой занятости, и обратная связь толкает эти группы к крайностям{217}

.

Хотя все это кажется вполне разумным и действительно оказывается правдой, все же немного странно делать вывод о том, что ваша трудоустроенность связана с трудоустроенностью ваших друзей только потому, что информация о вакансиях распространяется по сетям. Может быть, и связана, да, — но разве это обязательно значит, что причиной тому — сетевой эффект? Экономисты — скептики, им нужны убедительные доказательства. Но почему существующая корреляция — не доказательство? Ваши друзья — это не произвольная выборка из населения. Можно ведь предположить, что трудолюбивые и надежные люди дружат с такими же, а ленивых и менее надежных тоже тянет друг к другу. Своеобразная гомофилия, сводящая между собой похожих людей, объясняет и сходство их положений на рынке труда и зарплат.

Если бы мы могли как-то определить — как именно влияют дружеские связи на трудоустроенность, когда эти связи завязываются случайным образом, — вот тогда мы получили бы подлинное доказательство, что именно из-за самих этих связей, а не из-за чего-то другого занятость и уровень зарплат в самом деле коррелируют. Но только где же найти такие стихийно завязавшиеся дружеские связи? Историку экономики Рону Лашеверу пришла в голову гениальная мысль: он обратился к военному призыву. Ведь людей, призванных в армию, объединяют в относительно небольшие группы, и они в течение длительного времени проводят вместе много времени, между ними обычно завязывается крепкая дружба.

Когда США вступали в Первую мировую войну, им пришлось объявить обязательный призыв в армию, чтобы восполнить недостаток солдат. Весной 1917 года в армии США насчитывалось менее трехсот тысяч человек. К концу 1918 года там было уже более четырех миллионов — из них почти 3 миллиона человек явились по призыву. Набранных молодых людей случайным образом объединяли в группы по сто солдат — батальоны. За два года военной службы эти рядовые пехотинцы все время были вместе{218}. Они вместе проходили обучение, вместе всюду ездили, вместе сражались, вместе рисковали жизнью. Узы дружбы, которые между ними возникли, оказались прочными и долговечными. Спустя десять лет они по-прежнему могли положиться на бывших боевых товарищей. Как выяснил Лашевер, увеличение на 10 % в уровне трудоустроенности среди армейских товарищей бывшего солдата коррелировало с 4 % увеличения вероятности того, что сам этот солдат имел работу. Это впечатляющий эффект — 40 %. И ведь этот эффект учитывает только уровень занятости среди бывших боевых товарищей — и не учитывает другие его связи, например, с родственниками и другими, неармейскими друзьями. Чтобы понимать, что дело здесь действительно в связях с бывшими армейскими товарищами, а не в каких-то особенностях, связанных с армией вообще или с солдатской жизнью, важно отметить, что в данном случае имелись в виду связи исключительно с бывшими однополчанами солдата. На трудоустроенность конкретного солдата никак не влияет уровень трудоустроенности бывших солдат, которые служили в других батальонах, сформированных примерно в то же самое время и имевших приблизительно те же демографические характеристики. Таким образом, трудоустроенность бывшего солдата зависит в первую очередь от трудоустроенности его друзей.