Человек у руля

Проблема заключалась в следующем. Как-то так получилось, что у мамы было очень мало живых денег, только акции, с которых понемножку поступали деньги, и на них она и жила. Акции там и сям она продала, и другие акции она тоже продала, а акции «Деталей машин Вогел» она продать не могла, потому что получила их при разводе вместо алиментов. Но она получила акции того подразделения, которое долгие годы едва держалось на плаву, и они никогда особенно много не стоили, и теперь, когда другие подразделения страдали от рецессии и не могли помочь, ДМВ опустилось на дно и практически перестало существовать.

Несмотря на богатый опыт – мать ее не любила, школа-пансион, где не приветствовалось воображение, исключение оттуда за хорошее воображение, брак с иконоборцем, – мама оказалась не готова к такому необыкновенному повороту событий, ей, как и многим представителям ее класса, и в голову не приходило, что с ней вообще может произойти что-то плохое.

Она заложила наш дом, чтобы помочь Чарли закончить отделку домиков, и когда деньги ДМВ перестали поступать, мама вдруг в буквальном смысле осталась ни с чем.

Мистер Лонглейди заходил к нам всю следующую неделю и просматривал документы, папку за папкой, и даже поговорил с банком в качестве маминого представителя и рассказал ей о возможных вариантах. Мистер Лонглейди сказал, что один вариант – перезаложить дом, а другой – продать дом и купить менее дорогой. Мама кивнула. А потом вдруг ему потребовалось ехать в аэропорт – встречать жену и дочерей.

Мама поблагодарила его, она даже сказала, что он сделал все возможное и невозможное и она не знает, как его благодарить, и дала ему тюбик геля для лечения язвочек во рту, который она купила в аптеке, где ей выдавали лекарства по рецепту. После того как мистер Лонглейди ушел, мама некоторое время сидела, театрально обхватив голову руками.

– Ты перезаложишь дом? – спросила я, дабы напомнить о ключевой части рекомендаций мистера Лонглейди.

– Я уже это сделала, – сказала мама, – я просто не показала ему эти бумаги. Думаю, нам придется продать дом, это практически то же самое, только нам еще придется переехать.

Пока мистер Лонглейди разбирался со счетами, Крошка Джек несколько раз заявил, что ничего не слышит с закрытыми глазами, и слова его вызвали у нас серьезное беспокойство, и все ужасно занервничали. Это происходило уже не впервые. Например, когда мама читала нам из «Хоббита» и мы с сестрой засыпали, убаюканные ее заплетающимся от выпитого голосом (он даже ее убаюкивал), Крошка Джек внимательно смотрел на маму.

– Укройся одеялом, – говорила мама, – закрой глаза и представляй.

И он отвечал:

– Но с закрытыми глазами я ничего не слышу.

Поэтому, когда в сковородке, где жарился омлет, произошел небольшой пожар и мистер Лонглейди всполошился и закричал, что ради предосторожности нужно всем покинуть дом, и мы стали звать Джека, который лежал на диванчике и покачивал ногой, а значит, точно не спал, но ничего не слышал, мистер Лонглейди, сражавшийся с крошечным огнетушителем, спросил:

– Он что, глухой?

И в конце концов сестра вылила на Крошку Джека воду из стакана и Джек подпрыгнул.

– Я н-не слышал, – сказал он. – У меня глаза были закрыты.

На следующей неделе мама отправилась в магазин «Сокровища для кухни от Диггори», чтобы купить новую сковородку для омлетов, и смотрела на красивую стеклянную посуду, которую она вдруг не могла себя позволить (прозрачные бокалы с разноцветными ножками), и тут внезапно осознала всю серьезность заявлений Джека. Она выскочила из магазина и кинулась к доктору Кауфману, чтобы проконсультироваться.

По дороге сестра проводила с Джеком различные акустические эксперименты, пытаясь его подловить. Но нужно признать, Крошка Джек ни разу не прокололся. И, что важнее, он ничего не придумывал.

Нас пустили к доктору Кауфману на этот необычный прием только при условии, что мы поклянемся вести себя тихо, так как для проверки слуха могут понадобиться лабораторные условия.

Но мы провели у доктора Кауфмана всего минуту, потому что он просто выписал направление в Королевскую больницу Лестера. Он даже позвонил туда и записал Джека на следующую неделю.

Когда Мелоди Лонглейди вернулась в школу из своего путешествия в США, она подготовила небольшой доклад для класса под названием «Мое путешествие в США». Не чтобы повыпендриваться, просто миссис Кларк сказала, что она должна это сделать, после того как две недели шлялась по Америке, в то время как остальные «писали контрольную за контрольной и терпели тяготы обычной жизни».

Я была рада возвращению Мелоди, потому что мы были тайными подругами и с ней было очень удобно возвращаться из школы. И весь класс с нетерпением ждал доклада о США. Нас не так уж интересовал рассказ о чужих каникулах мечты, но когда наблюдаешь за мучениями несчастного, стоящего перед всем классом, это и зачаровывает, и вызывает сочувствие.

Миссис Кларк стала нашей учительницей в новом учебном году, и она была настолько же милой, насколько мисс Торн противной. Полная энтузиазма, но при этом строгая.