Челтенхэм

Короче. Сразу за Тритоном скелетники обнаружили малочисленный и слабовооруженный флот землян, который немедленно всем скопом и окружили, чая себе легкую добычу. В ту минуту, когда обнаружилось, что никакой это не флот, а чистейшей воды уловка из жестянок и муляжей, открылось, что вся скелетническая армада висит в гигантской нише из вставших стеной крейсеров и линкоров, направивших на гостей множество пушек, за которыми был виден рой истребителей всех классов. По всей Солнечной системе прокатился многим хорошо знакомый скрипучий голос:

– Граждане скелетники! Вас приветствует Международный музей астронавигации и флота и его директор Джон Кромвель. Начинаем нашу экскурсию! Как обычно, она пройдет под музыку Чарльза Мэрчисона. Маэстро, прошу!

На этом, собственно, визит скелетников и завершился. Примерно час обитатели станций на Тритоне наблюдали великолепный фейерверк, затем на краткий срок полыхавшее всеми цветами небо над Тритоном загородили башни и палубы флагмана.

– Что это? – спросила растерянная и испуганная публика.

– Это Кузя, – потрясенно объяснил ветеран минувшей войны.

– Какой Кузя?

– Авианосец «Адмирал Кузнецов».

Средства массовой информации представили произошедшее как досадный, но, в сущности, незначительный эпизод, лишний раз доказавший превосходство оборонительных сил Земли, но в соответствующих инстанциях с тоской убедились, что полководческий гений Кромвеля ни в малейшей степени не утратил своей опасности. Маршала поблагодарили и, от греха подальше, сослали под надзор, в страшнейшую глухомань – на Эритау-VI – директором анамезонного завода.

Скиф досконально изучил устройство захваченных судов – как целых, так и покореженных в бою. Ничего себе «примитивная техника», на которой членистоногие джентльмены удачи запросто уходили от своих индустриально продвинутых преследователей! Конструкция была явно не из этого мира, но, без сомнений, технологически высочайшего уровня и немалого остроумия. Легенду о примитивности породил прямоточный двигатель, и лишь когда в семидесятых земляне самостоятельно (или не очень) изобрели и поставили на суда ионные ускорители, и сами вновь пересели на то, что в древности именовалось «ракетой», стало понятно великолепие авиастроительного замысла скелетников.

Но самые неприятные выводы последовали из результатов изучения того самого, печально знаменитого Бенаресского сборочного комплекса. Прочитав отчеты специалистов, Скиф ясно понял, что перед ним – крохотная верхушка громадного айсберга. Нет никаких кустарных мастерских, где полуграмотные ухари наскоро клепают что-то на коленке. Есть очень и очень высокоразвитая промышленность, есть и научные центры, создающие не до конца понятные на нашем уровне технологии, и есть, по крайней мере, должны быть, какие-то, причем немалых масштабов, базы обучения и подготовки, где эти знания закладывают в грязно-белые, шишковатые котелки скелетниковских черепов. Есть, но где же?

Не жалея времени и сил, Скиф подробнейшим образом отметил на карте места, где когда-либо появлялись скелетники, и крупномасштабная трехмерная схема – разноцветная, с любимыми скифовскими стрелками и кубиками – дни и ночи вращалась посреди его кабинета. Он перечитал все отчеты, доклады, статьи, свидетельства, протоколы, выслушал невероятное количество самого разношерстного люда, сам просмотрел множество руин, артефактов, вещественных доказательств и в конце концов глубоко призадумался.

Скелетники орудовали с подлинно разбойничьей ухваткой. Явившись из своего черт-знает-откуда, они просачивались на федеральные и всякие иные магистрали, путешествие по которым не требовало гиперпространственного двигателя, дальше, словно малярийные плазмодии, попавшие в кровеносную систему, добирались таким контрабандным способом до намеченного места, творили безобразия и вновь исчезали, путая следы и закладывая ложные петли. Изучив все их маршруты и хитрости, Скиф в один прекрасный день вдруг убрал свою огромную карту, которой никто потом больше не видел, и заинтересовался нуль-энергетикой.