Челтенхэм

Но нет. Архитектурной примечательностью этого невзрачного помещения был потолок. «Ах ты, господи, – подумал Дин, подключив ночное видение на левый глаз, – да это же и есть орудийная палуба Нижнего Каземата!» Сверху на пришельца смотрело днище гигантской деревянной клети, сооружения, наводящего на мысль о сказочных столетних дубах и секвойях. Согласно преданию, это был первый в Британии лифт, устроенный на случай осады: из подвалов, недосягаемых для вражеских ядер, можно было подать наверх пороховой припас или, скажем, заменить разбитую пушку. Благодаря четырем упертым прямо в стены колесам по четырем сторонам платформы та могла съезжать и подниматься, каждое из колес было упрятано в особый деревянный блок с клином-башмаком наподобие железнодорожного, позволявшим замедлить или вовсе застопорить спуск – прадедушкой отисовского лифтового тормоза.

Диноэл почему-то не мог отвести глаз от неуклюжего механизма. Гляди в оба, шептала ему интуиция, это все не просто так, гляди в оба! Отбросив опасения – безошибочное чутье подсказывало, что замок вызывающе и безнадежно пуст, Дин поискал проход наверх и в глубине неприметной ниши обнаружил немудреную лесенку на болтах. Полез и, поравнявшись с колесом, приложил к нему руку. Колесо было вырезано из камня, и, похоже, не местного – в этих вещах, спасибо Куглю, Диноэл научился разбираться. Холодок от камня проник в ладонь и прокрался внутрь, едва ли не к сердцу. Дин помрачнел – открытия явно не сулили добра.

А вот и сама палуба. Два старинных лафета времен Аквитанской войны и первого Регентства, помпа с секторными рычагами в модернистском стиле, бухты пожарных рукавов… и то, что он искал, – аккуратная, кажется, только-только распакованная лебедка с «хитачевским» приводом.

Диноэл больше не стал ни на что смотреть, со злостью оттолкнулся и съехал обратно по нише. Ах, дурак, ах, скотина, ах, идиот! Ну почему не заглянул сюда раньше? Ведь чистейшей воды обман, откровенный камуфляж! Никаких пушек и бочек с порохом тут никто не поднимал, некуда их поднимать, да и не было еще никакого пороха, когда запускали эту механику! Колеса библейских времен, а лебедка новенькая, контрабандная! Нет, государи мои, древних изобретателей совершенно не заботило, как потом всю эту трихамудию затаскивать обратно наверх, им было важно быстро и четко ее опустить, а дальше – хоть трава не расти! Но зачем?

«Узнаешь это – узнаешь тайну Базы», – сказала интуиция. Дин сквозь зубы прошептал несколько слов, которых обычно старался избегать даже в самых пиковых ситуациях, отодрал защитную «липучку» и посмотрел на часы. Горящие зеленым огнем стрелки «трейзера» сообщили, что у него еще двадцать минут. Может быть, пора? Он приложил руку к жилетному патронташу: там, в пластиковых гнездах, в готовности сидели пять шприцев, заряженных смесью Мэриэтт. Да, Мэриэтт. Она ждет и волнуется – Диноэлу было приятно от этой мысли, но тут опять вмешался неудержимый «клинт»:

«Не обманывай сам себя, ты уже понял, что Мэриэтт – это не то».

«Заткнись. Она самое то».

«Нет, и ты это знаешь. Она не Черри».

«Все не Черри. Отвяжись».

Он вновь посмотрел на часы. Дин решил выждать, но в этот раз расчеты подвели контактера. То ли в календарном расписании челтенхэмского портала вышли разночтения, то ли просто скелетникам стало невтерпеж, но Дин внезапно понял, что до мэриэттовских ускорителей, пожалуй, дело не дойдет. Сначала он ощутил неясную вибрацию – но не снаружи, а у себя внутри, в желудке и в голове одновременно, потом – нарастающий гул, и стены вокруг него вдруг начали растекаться в стороны, словно он стоял в центре водопада, вопреки всем законам природы хлынувшего вверх, а самое главное, под потолком, по всему периметру прорезалась не то щель, не то бегущий, расширяющийся к полу и тут же зарастающий сверху провал. Но Дин не стал вникать в загадки этой таинственной неопрятной механики, а с разбегу, что было сил оттолкнувшись, прыгнул в новоявленную амбразуру, автоматически стараясь вписаться так, чтобы не ободрать ни спины, ни живота. Мозг будто распахнулся, а ощущения были как во сне. Проплыла насквозь, словно открываясь или пропуская, полупрозрачная круглая, наклонно обрезанная вроде бы крышка, никаких подробностей не разберешь, а вот прямо на ней – белый круг, его видно отчетливо, и на краю – что-то наподобие зубчатого крючка с уступом под ним, и смутное ощущение того, то этот-то крючок и держит всю конструкцию – какую конструкцию, почему держит? – ничего не понять; выступ под крюком вызывал рассеянное недоумение – зачем, он же не нужен, лишняя деталь, и одновременно – значит, зачем-то нужен, иначе бы не поставили, и вдруг вся площадка с крюком и подозрительным балкончиком уехала вниз, что-то раскрывая, а что – Дин уже не успел увидеть, а успел только подумать: «А, вот, значит, как оно работает», – и тут сознание окончательно его покинуло.

* * *