Челтенхэм

– Ну, хорошо, – сказал он. – Не будем никого отягощать нашими выяснениями отношений, здесь не время и не место. Кого это ты с собой привезла? Владимир. Изумляюсь вашей способностью попадать в такого рода ситуации. Они вас притягивают? Это талант. Одну минуточку. – На этом месте Родерик сделал отчетливую паузу. – Если не ошибаюсь, господин Терра-Эттин?

Диноэл сделал неопределенный полупоклон головой вбок.

– Да, это я.

Глядя с еще большим и, без сомнения, искренним дружелюбием, владыка Перекрестков протянул ему руку.

– Счастлив познакомиться. Родерик Бауглир. Не скрою, давно мечтал об этой встрече. Однако не хотелось бы начинать разговор на бегу, как я понимаю, вы спешите, у меня тоже, к сожалению, жесткий график, да и к тому же, видите, какие обстоятельства. Но в самое ближайшее время это нашествие гуннов у меня заканчивается, и я приглашаю вас к себе – как только выберете свободную минуту, я к вашим услугам. Обещаю самую насыщенную культурную программу и вообще буду очень рад.

– Я уже и сейчас рад, – дипломатично ответил Дин.

Родерик улыбнулся, вновь, не глядя, шевельнул рукой, и за его плечом тут же вырос пожилой дядька с седым ежиком волос.

– Карл, отвезешь гостей в аэропорт, и потом сразу же назад, надо тут прибраться. Владимир, вы тоже едете?

– Да, вот только акаэсик прихвачу, – пробурчал Володя, кивнув на раскоряченный «Ял».

– Замечательно. Итак, Диноэл, прошу вас, не забудьте о моем приглашении. Александра, пойдем. Не будем задерживать людей.

Горгона на прощанье подарила Дину долгий задумчивый взгляд и вместе с Родериком исчезла в недрах модернистского подъезда.

Потом была прохлада антикварного «Роллс-Ройса», хайвей, крытый въезд, зал, за ним – коридор, очередной портал пропустил друзей без особого томления и помрачения ума.

– Знаешь, – сказал Володя, – за такое прохождение Гильдия обязана дать тебе магистра, я твою руку чувствовал, небывалое дело. – И дальше вновь пыхтение дрезины, и бесконечные рельсы в огражденном туманом полумраке.

На дрезине Диноэл, свернувшись в калачик, умудрился заснуть – более всех своих достоинств он гордился как раз умением спать в самых невероятных ситуациях, – и когда проснулся, Фортес был уже далеко позади, а бутылка виски в руках Володи – наполовину пуста.

– Я все думаю о твоих словах, – пригорюнившись, сказал блуждающий между мирами отец семейства. – Там, в самолете. О духовности. В самом деле. Чего мы бьемся? Чего лезем из кожи? Голов своих не жалеем? Вот мы с тобой. Поем и пляшем, как Дездемона в переводе Пастернака. Но зачем? Вот вопрос.

– Открой Шардена, там все доступно изложено. – Дин с хрустом потянулся и со щелчком зевнул. – Отвечу тебе, как ответил бы Александре – жаль, не успел, а то порадовал бы девушку… ладно, порадую тебя. Мы это все делаем ради любви. Ты – ради любви к женщине. Александра – ради любви к мужчине… хотя, как я понял, не больно-то ему эта любовь нужна. Я – ради любви к справедливости. Такие дела. А что это ты налегаешь без закуски?

– Я всегда перед этим напиваюсь. Сил никаких нет, а виски помогает. Алька же меня любит. Знаешь, какими глазами смотрит? И дети меня любят. А я такое творю. И поделать с собой ничего не могу.

– А она не догадывается?

– Пока вроде нет.

– Ну, а Джессика твоя?

– Она тоже мучается, и тоже сделать ничего не может. Угораздило же меня встретиться с дочерью раньше, чем с матерью.

– Слушай, ну так, может, собрать себя в кулак и поставить на этом всем точку?

– Думаешь, мы не пробовали? – печально усмехнулся Володя и отхлебнул из горлышка. – Ничего не вышло. Кара небесная какая-то.

Они помолчали.

– Ладно, а как ты обратно собираешься? – спросил Диноэл.

– Да подвернется какая-нибудь оказия. А если нет – закажу Проводника официально. Дорого, но что делать.

Последний промежуточный портал перед конечной Володиной остановкой, где пути друзей расходились, был на плоской вершине горы, совершенно безжизненной, если не считать торчащих тут и там пучков колючего кустарника. Отсюда открывался бесподобный вид на горную пустыню, уходящую к горизонту, где неровной синей полоской вновь виднелись горы. Крутой обрыв невообразимой высоты, уходя влево подковой и оборванный на пути в глубь этой пустыни, демонстрировал ровные уступы террас, словно выбранные гигантским роторным экскаватором, для того, чтобы открыть все богатство бесчисленных слоев накопленных за миллионы лет отложений. Еще дальше, уже в дымке, были видны каменные столбы и столы такой же уступчатой формы, и расстояние лишь подчеркивало их гигантские размеры. От простора захватывало дух. Володя с силой выдохнул и сказал: