Челтенхэм

– А он и хотел, чтобы вы так думали. Хочешь обмануть чужих – сначала обмани своих. В прежние времена я тоже не скупился на подобного рода предосторожности… когда убедился, что не все меня так уж любят. Садитесь, садитесь, до марша Мендельсона пятнадцать минут… Так, что там у нас… Володя, запакуй девушку в штурманское кресло, не знаю как посадка, а взлет будет жестким.

Но Володя никак не мог успокоиться.

– Ну ты даешь… Как же ты догадался?

– На легких грунтах у «Яла» есть способность закапываться. Реактивные струи, и потом его заваливает. Эти холмики наверху – следы от выхлопных вихрей, я их сразу узнал, да и котловина… Трюк рискованный, но возможный. Кстати, Родерик классный пилот, если на такое решился.

Тут наконец заговорила Александра.

– Никакой он не классный и не пилот, – со злостью произнесла она. – Опять меня обманул… С ним был летчик, Джон его зовут, старик такой противный, и еще Ричард.

– Кажется, я знаю этого пилота, – пробурчал Диноэл, один за другим включая тумблеры у себя над головой. – Что-то я начинаю уставать от здешних вольдемортов… Володь, ты виски не забыл?

– Спрашиваешь…

– Ладно, все готовы? Сандра, вы уже придумали, какую речь закатите своему любезному, когда застукаете его у алтаря? Хорошо, поехали, как выразился Володин соотечественник…

Двигатели тонко, пока что едва слышно, словно в отдалении, заныли, появилась легкая вибрация, и через некоторое время по темному лобовому стеклу поползли, соединяясь и разъединяясь, слои – будто от совка в детской песочнице.

– Пару минут придется потерпеть, – сказал Дин. – Гнать не будем, забьет фильтры – вообще с места не сдвинемся. Володь, ты там девушке кокон, надеюсь, не до конца отвернул? Я ведь автономку не включал… Приготовься, я сейчас дам реверс, и процентах на шестидесяти вместе переключимся.

– Не убьемся?

– Это «Ял-Скевенджер» – обязан выдержать. А ты что, не успел исповедаться? Отпускаю тебе грехи… Сандра, как вы там?

– Я вам полностью доверяю, капитан.

– Замечательно. Знаете, о чем я всегда жалел? Что мне не хватает духовности. Философствую, а духовности никакой, как доходит до дела – одна бессмысленная удаль.

– Дин, там на выходе серьезный перепад, может здорово долбануть…

– Да ладно, ты послушай, это и к тебе относится. И вдруг я понял: удаль это и есть духовность в боевых условиях. Или что-то очень похожее. Человек всю жизнь мечтает преодолеть свою звериную составляющую и для этого изо всей мочи напирает на духовность – всякие там святые, отшельники и прочее. Кстати, на самом деле само это стремление уже зверское, потому что человек – стадное животное, и даже за счет духовности норовит выделиться из стада и, стало быть, более удачно размножиться – тут забавное противоречие… но бог с ним. Духовности все завидуют – он познал что-то, он возвысился, он приблизился… Удаль – это то же самое. Он презирает жизнь и смерть, он понял что-то такое, он не боится, он герой…

– Дин, у нас окислителя на три минуты…

– Бог не хочет нашей погибели… Вот Сандра меня понимает. Я к чему веду? Проявим ту грань духовности, которая доступна таким лоботрясам, как мы с тобой. Прямо тост получился… Все, даю реверс.

Нытье двигателей перешло в вой, слои грунта за стеклом превратились в мутные бурлящие струи, которые потекли почему-то вперед, так что перед носом машины возник будто бы кипящий котел; полетели крошки, пыль, непонятные клочья и обломки, крупные и мелкие пузыри, потом внезапно посветлело, и вдруг совсем рядом пронеслась стена библиотечного флигеля, за ней – обколотый бортик крыши, растопыривший ржавые пальцы арматуры, и открылась панорама Перекрестков.

– А-а-а-а-а-а! – страшным голосом закричала Александра. – Вы с ума сошли! Черт все брал бы! Я же не одета, не накрашена! В каком виде я покажусь?! Надо срочно вернуться! Ах я дура! Коза проклятая!

– Да, об этом не подумали, – согласился Диноэл. «Ял-Скевенджер» висел чуть правее и выше овальной воронки крыши-стадиона, слегка покачиваясь. – Но извини, возвращаться нереально. Это же часа на два, а мы и так опаздываем. Сандра, он тебя во всех видах видел, и если любит, то для него это неважно, ваших чувств от этого не убудет. Говори, куда лететь.

Горгона закрыла глаза, протяжно, даже с рычанием, застонала, затем сказала убитым тоном:

– Возьми ниже и правей, там увидишь.

«Ял» круто ушел в правый вираж, и тут заорал уже Володя:

– Эй, а замки? Замки кто снимет? Мы сейчас в лепешку!

– Володь, хоть ты-то не реви! – сказал Дин. – Какие замки? Что с тобой? Ты еще не понял? Сегодня день открытых дверей!

– Да открыла я все! – со злостью и рыданием признала его правоту Александра.

– Знаете, ребята, – задумчиво сказал Володя, – с вами с ума сойдешь.