Через розовые очки

С Ангелиной Федоровной и без вопросов понятно, ей дочка подкидывает, она, говорят, деловая да шустрая, на германские марки себе особняк под черепичной крышей сочинила. А горбатенькая Сима–швея? Много ли сейчас настрочишь в ателье платьев, если весь город — одна сплошная барахолка, в "секендхенде" вещи прямо на полу трехметровым слоем лежат — ползай, примеряй, на рупь двадцать на старые деньги полностью экипируешься. Но по макаронам, гречке, маслу подсолнечному и коровьему, по всяким там бушьим ножкам и свиным почкам секендхенда нет, за все это надо тысячами платить. С Верпалной из первой комнаты тоже ясно, никто этого вслух не говорит, но все знают — нищенствует. Прямо с утра надевает страшного вида робу, платок драный, всем, кто под ноги подвернется, говорит, я дескать, в сквер за бутылками пошла, что надо понимать — соберу сейчас брошенную посуду и сдавать понесу, но все знают, что направляется она в метро, чтобы сидеть в переходе или по вагонам ходить, изображая из себя погорельца. Вечером приходит — сыростью пропитанная, дымом пропахшая, снимает рабочую одежду, моется, а на кухню выходит нормальным человеком. Не шикует, нет, но все прилично: халат байковый в подсолнухах, тапочки свежие с помпонами. И что примечательно, ванну после себя, боясь нареканий соседей, моет очень тщательно с использованием иностранных порошков, а вся эта косметика для раковин очень недешева.

Про себя Варя знала, на что живет, отец доллары оставил. Большой был соблазн мотануть перед занятиями на недельку в Крым, но она быстро остудила порыв. Деньги без всякого Гурзуфа быстро потратятся. Что будет потом, когда в заповедном конверте останется одна пыль, Даша старалась не думать. На отца в такой ситуации расчитывать нельзя. Кто знает, сколько будет продолжаться его добровольная ссылка? И пойдет она, как Верка Сохова из третьей комнаты — мать–одиночка с двумя девчонками, по чужим квартирам убираться. Веркины клиенты все больше иностранцы, кто‑то ей их находит, не бесплатно, конечно, приходится отстегивать, но Верка не в накладе. Иностранцы народ чистоплотный, в понятие "уборка" входит и машинная стирка, и пиджаки в химчистку снести, и продукты закупить. А платят зелеными.

Но Верке Соховой не привыкать, она и в доперестроечной жизни подрабатывала через Бюро добрых услуг, основная профессия кочегар. А если курсовая по Тациту… скажите на милость, как согласуются древние римляне с грязными мужскими носками неведомых представителей далеких стран?

Но что теперь чваниться? Глупая жизнь, зазорная, распустить бы эту перестройку, как плохо связанное полотно, постирать нитки, выбросить гниль и связать все заново. Да не распустишь, свалялись нити, срослись узлами.

В этом утлом царстве–государстве под сенью фикуса и произошла их вторая встреча. Телефон свой Даша дала сразу, дала без всякой опаски, потому что придумать встречу с двойником лихим людям не под силу, здесь работала рука судьбы.

Итогом встречи были две фразы, произнесенные гостьей с основательной, прямо‑таки гипнотической силой. Первая — странная и оскорбительная: "Я хочу, чтобы ты стала моим вторым "Я". Ну как вам это понравится? И вторая, поданная на десерт: "Я никогда, слышишь, никогда, не сделаю тебе ничего дурного".

5

Нет, двумя этими фразами их тайный сговор никак не объяснишь, здесь необходимы подробности. Разговор их начался вполне бытово.

— Ты меня легко нашла?

— Легче не бывает…

— А я сдуру твой телефон не взяла. Ты мне его оставь, а то потеряемся. У меня это жилье временное.

— У меня тоже не постоянное. Я себя рассекречивать не хочу, а потому тебе мой телефон не нужен.

Ладно, твое право. Поговорим о сущем. Как и предполагалось, Варя не больно‑то хотела говорить на главную тему.

— Что ты меня все глупости спрашиваешь? Когда родилась, про маму, про папу? Разные у нас с тобой дни рождения. Год один, а месяцы разные. И опять же, зачем тебе мои родители и еще бабушка в придачу? Папенька мой — научный сотрудник, физик, бесплатно колдует с атомной энергией. Мама стяжает славу и копейки в детском педагогическом журнале. Пойми, они нам не помошники, они — обуза. Беспомощные, несовременные люди с птичьими мозгами, а еще пытаются воспитывать. Я их содержу, а они меня за это со света сживают.

— Ну зачем же ты так?

— Жестко? Иначе нельзя. Человек, который делает карьеру и хочет добиться определенных высот, я имею в виду уровень управленца, должен перешагнуть через все.

— То есть как это? Отца заложить, друзей предать?

— А много их у тебя — друзей?

Даша смутилась, жесткая Варвара лезла в душу, как бормашина.

— Сейчас — мало. Время такое… Отец мне велел — не высовываться.

— Вот так, да?.. Отец хорошего не посоветует. Отцы — люди ранимые. Им главное, чтобы их оставили в покое, потому что жизнь, — Варя насмешливо поджала губы, — несправедлива.

— Мой отец совсем не такой.

— Да ладно тебе. Все они на одно лицо. Ты лучше скажи, как я выгляжу?