Черная гончая смерти (и еще 12 жутких рассказов)

Вся эта история напоминала ночной кошмар, из которого невозможно вырваться. Для всех в этой глуши он, Гризвел, был чужаком. Презренным пуританином. Человеком Севера, которых, по вполне понятным причинам, не жалуют на Юге. Если дело дойдет до суда, присяжные, не задумываясь, отправят его на виселицу. Показания шерифа о заколдованном фонарике не склонят чашу весов в пользу подозреваемого. Да и вряд ли Бюкнер расскажет об этом. Северянина эта сказка все равно не спасет от петли, а стать объектом насмешек до старости лет кому же охота?!

Единственный шанс избежать казни – изловить убийцу Джона Брэннера. Босую женщину, оставившую следы в густой пыли третьего этажа. Но Гризвел подозревал, и не без оснований, что в погоне за призраком придется столкнуться с чернейшим колдовством. Это грозит гибелью настолько жуткой и отвратительной, что смерть на виселице покажется более предпочтительным исходом.

Он прогонял эти мысли, чтобы не сойти с ума от отчаяния и безнадеги, а потом, незаметно для себя, заснул.

Часть вторая. Тайна Большого Змея

Гризвел проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Удивленно огляделся по сторонам: сосновый лес оплетали бинты тумана, а дубовая дверь зловещего дома была распахнута настежь.

– Просыпайтесь, уже рассвело! – сказал шериф. – Странное дело, ночью вы показались мне молодым парнем, а сейчас выглядите стариком – эти глубокие морщины, седина…

Гризвел судорожно схватился за голову. Ему захотелось посмотреться в зеркало, но тут же он прогнал эту мысль. Не хватало еще испугаться собственного отражения.

– Пойдемте в дом! – пробормотал он. – Мне уже ничего не страшно.

– Незачем. Я уже все осмотрел. Не стал будить вас, прошелся по комнатам с моим надежным другом, – Бюкнер похлопал по рукоятке револьвера, покоящегося в кобуре.

– И что нашли?

– Ничего.

– Ничего? – опешил Гризвел. – А как же следы? Следы босых ног?

– Их больше нет, – пожал плечами шериф. – Следы Брэннера доходят до кровавого пятна, а дальше весь коридор старательно подмели.

– Боже мой, но кто это сделал?

– Убийца, без сомнения. Пока мы тут куковали до утра, убийца не терял времени даром. Уничтожил следы, которые могли обличить его. Или ее, – добавил Бюкнер и поежился, хотя утро было совсем не холодным. – Я обыскал весь дом – от чердака до подвала, и никого не нашел. Выходит, вашу невиновность теперь подтвердить нечем…

Гризвел вздрогнул, но не от страха перед виселицей. Напугала мысль, что он оставался на веранде совсем один пока шериф бродил по дому. Убийца вполне мог подкрасться и прикончить его.

– Ничего, ничего, – Бюкнер по-своему истолковал его страх. – Я помогу вам выкрутиться. Для начала свезем труп в участок… Только не вздумайте ничего говорить! Иначе, услышав вашу сказочку про ходячего мертвеца, наши ребята упекут вас в психушку… Я сделаю заявление, что Джон Брэннер стал жертвой неизвестного убийцы, а вы помогаете мне в расследовании, как свидетель. Прокурор мне поверит, а там уж разберемся, что к чему. Вы ведь не откажетесь помочь мне? Даже если придется провести еще одну ночь в этом доме?

Гризвел нервно сглотнул, но когда заговорил, в голосе его не было дрожи:

– Я пойду с вами, сэр, что бы ни подстерегало нас в кромешной тьме.

– Что ж, тогда помогите вынести тело… Положим его на заднее сиденье вашего автомобиля.

Когда Гризвел увидел при свете дня искаженное ухмылкой лицо погибшего приятеля, все чувства его смешались и слезы потекли по щекам, капая на бледные и холодные щеки Брэннера.

Они ехали по дороге, на которую сосны отбрасывали длинные и мрачные тени. Машина с номерами Новой Англии подпрыгивала на кочках. За рулем сидел шериф, поскольку Гризвел слишком нервничал, чтобы управлять автомобилем. Он сгорбился на переднем сиденье и жевал сухую галету из запасов Бюкнера, совершенно не различая вкуса.

– Вы спрашивали про Блассенвилей, – покосился на него шериф. – Сейчас самое время рассказать об этой семейке. Чванливые гордецы, вот кто они были! Со своими рабами обращались жестоко, пожалуй, на всем Юге не было других таких извергов. Они приехали из французской Вест-Индии, а в колониях люди всегда становятся чересчур свирепыми. Это все от беззакония и безнаказанности, уж помяните мое слово… Особенно лютовала мисс Сесилия. Она приехала с одного из карибских островов, вроде бы с Гаити, вскоре после Гражданской войны. Тогда поместье уже изрядно захирело, из огромного семейства остались только четыре сестры, а на плантациях работала лишь горстка стариков. Блассенвили жили практически впроголодь, но гордость не позволяла им просить о помощи у соседей. Да и не принимали они никого, стыдясь своей бедности. Постепенно в городе о них забыли.