Черная гончая смерти (и еще 12 жутких рассказов)

Образованные люди, доктор Джонсон и ему подобные, посмеются над этим рассказом. Но фермеры и другие жители деревни ни на йоту не усомнились в моей искренности. Они завалили вход в шахту огромными валунами в тот же день, как вытащили меня на поверхность.

Шесть недель спустя я уже могу вставать с постели, правда, на далекие прогулки у меня недостает сил. Но и с холма возле фермы Аттертонов я могу разглядеть темноу ущелье, ведущее к римской арке. Но это место уже не будет пугать здешних жителей. Никогда больше из этого зловещего тоннеля не вырвется в мир людей чудовищное порождение тьмы. Ужас шахты Синего Джона изгнан навеки!

Артур Квиллер-Куч

Видения в Лазурной спальне

Готов присягнуть на священном писании: я никогда не был в этой деревне. Более того, не могу вспомнить, чтобы я хоть раз в жизни приближался к ней на полсотни миль. Даже представить не могу, какая причина в прежние годы могла бы привести меня в эту Богом забытую глушь. Я родился в Лондоне, окончил Оксфордский университет и пять лет отслужил в одной из церквей графства Суррей. А потом вдруг в один прекрасный день меня назначили инспектором учебных заведений, и отправили с проверкой в школу-интернат Питс-Сковэнз, затерявшийся посреди Корнуолльских болот.

Повторюсь, я никогда прежде не был в этой деревне. Тем не менее, меня неотступно преследовало ощущение, что эти места мне знакомы. Оно усилилось, когда мы ехали по шоссе между черных скал над пиками которых полыхало заходящее солнце. Справа показался средневековый замок, полускрытый за рощей деревьев – наверняка, когда их листья по-летнему зелены, или только-только пожелтели осенней порой, замок выглядит куда приятнее. Теперь же, в конце ноября, среди голых ветвей, он смотрится мрачным серым пятном. В этом старинном поместье я мечтал найти приют на несколько дней. Меня предупредили, что в деревне всего одна гостиница, приличной ее не назовешь, поэтому я заранее списался с владельцем замка Треммен-холл, сквайром Перкинсом, чтобы напроситься в гости. Однако тот в ответном письме был не слишком приветлив и сообщил, что чужаков не жалует, особенно священников.

Ах да, забыл представиться. Зовут меня Сэм. Вернее Сэм Рэсколл. Еще вернее будет сказать: преподобный Сэмюэл Рэсколл. Именно поэтому я был раздосадован, что мне придется жить в заштатном клоповнике с громким названием «Королева Индии». Давно замечено, что чем громче название гостиницы, тем хуже в ней готовят и тем больше заплаток на простынях. Но, ничего не поделаешь. До школы-интерната ехать еще девять миль и лучше я отправлюсь туда спозаранку, хорошенько выспавшись.

Гостиница оправдала мои худшие опасения, столы в обеденном зале были грязными, а публика, слоняющаяся вокруг – подозрительной, поэтому я велел подать мне ужин в комнату. Я сбросил запылившийся плащ, задернул шторы, чтобы не глядеть на черное болото – самый убогий пейзаж, который можно встретить в этих краях, – и от нечего делать стал изучать свое временное пристанище. И эту дыру они называют Лазурной спальней? Хотя, надо признать, мне досталась большая комната, шагов десять в ширину, с камином, что немаловажно в это промозглое время года. В противоположном углу стояли высокие часы с треснувшим стеклом. На столе я увидел графин с желтовато-мутной водой и подсвечник на три свечи с огарками. Стены были обшиты дубовыми досками, а поверх них наклеены картинки со сценами охоты. Точнее с одной и той же сценой – собаки преследуют раненого оленя. Картинки эти наклеили друг за другом, и возникало забавное ощущение, что олень с одной картинки гонится за собаками с другой, и так далее, по кругу. Я улыбнулся. Комната уже казалась мне достаточно уютной. И это голубое кресло весьма мягкое. Пожалуй, в нем я и скоротаю вечер за книгой. Может быть, в этой таверне неожиданно найдется и бутылка хорошего вина?

– У нас только пиво, которое варю я сам, – развеял мои надежды хозяин гостиницы, возникший на пороге с подносом. – Хотя я могу плеснуть вам хереса из початой бутылки. Ее оставил какой-то путешественник…

– Нет, нет, давайте лучше ваше пиво, – поморщился я.

Усевшись в кресло, я заметил зеркало, которое раньше не попадалось на глаза. Рама его, с резными цветами и фигурками ангелов, потемнела от времени, а стекло, казалось, вот-вот выпадет наружу – во всяком случае, оно уже наклонилось и держалось на честном слове. На раме, по верхнему краю, виднелись три позолоченные буквы «ФЭЙ». А на самом зеркале были вырезаны «Р» и «К» – буквы эти разбежались по верхним углам и, как я заметил, «Р» была чуточку крупнее.

– Что за слово тут написано? «ФЭЙ»? – спросил я хозяина, когда тот вернулся с пивом.

– А, любуетесь нашим шедевром, – потер руки дородный детина. – Я точно не знаю, но говорят, с этих букв начинался девиз Кардинаков, которые построили замок среди скал. Видели его? Так вот, последнего из Кардинаков носил имя Ральф и на зеркале его инициалы. Кстати, с его исчезновением связана любопытная история.