Черное копье

Точно из-под земли появились перед ними многочисленные всадники, направляющие бег своих сотрясающих землю табунов. По девять косичек было заплетено у каждого наездника; коричневыми и красными узорами была покрыта их просторная одежда, удобная для бешеной скачки и для лихой рубки. Истерлинги приветствовали Отона и его дружину; и старейшины рода долго говорили с предводителем отряда Вождя.

Вечером истерлингский род на славу угостил союзников; многие с удивлением разглядывали гномов, а особенно – хоббита; однако ни один не позволил себе нескромных вопросов. И дружинники Отона узнали о новом деянии Вождя…

Истерлингские племена и союзы далеко не все и не сразу приняли сторону Короля-без-Королевства. Многие роды, особенно из богатых и многочисленных, не желали подчиняться кому бы то ни было и ни под каким видом не хотели примкнуть к Эарнилу. И возглавил их славный род, обитавший неподалёку от Мордорских стен, род, основанный Хамулом, Чёрным Истерлингом, который был в особенном почёте у Властелина Барад-Дура.

Память хоббита тотчас вернула его к страницам Красной Книги. Хамул! Грозное имя, когда-то наводившее страх на всю степь, имя могучего предводителя непобедимой степной конницы, ставшего затем одним из кошмарной Девятки, Призраком Кольца, ужасным Улаири, охотившимся за Фродо и сгинувшим в пламени Роковой Горы после падения Гортаура! Так вот чьи потомки неожиданно стали на пути Олмера. Прихотливы пути судьбы… Род Хамула не смирился с утратой власти и дерзко бросил вызов Олмеру, преградив ему путь на восток, к землям верных ему хазгов. Однако тот со своим небольшим отрядом сумел проложить дорогу к холму, на котором и отбивался весь день до вечера, когда подоспели несколько истерлингских племён, державших его руку. В беспорядочной ночной схватке род Хамула, потеряв много лучших бойцов, был оттеснён, а наутро его вожди увидели перед собой многократно превосходившие силы Олмера – подтянувшихся хазгов, истерлингов, отряды обитателей Мордорских стен (о них хоббит услышал впервые); но безумные отвергли предложенный мир и начали безнадёжный, заведомо обречённый на поражение бой, в котором были разбиты. Однако Вождь милостиво обошёлся с посягнувшими на него: пленный Блав, вождь рода Хамула, был отпущен с богатыми подарками, раненые получили помощь, воинам мятежного рода даже сохранили оружие… Вся степь славит мудрость и великодушие Вождя; отовсюду приходят вести о новых и новых послах к нему, объявляющих о новых присоединившихся к нему коленах.

А Вождь не ждёт, он уже скачет дальше – на восток через земли хазгов; да сопутствует ему удача во всех его трудах и начинаниях!

Так говорили истерлинги; и у дружинников Отона горели глаза, когда они слушали эти рассказы, а гномам и хоббиту приходилось изо всех сил притворяться обрадованными; Фолко терзался жестоким разочарованием: как было бы хорошо, если бы шальная стрела какого-нибудь наездника из рода Хамула нашла щель в доспехах Вождя. Однако в глубине сознания по-прежнему холодным камнем покоилось невесть откуда пришедшее, но прочное и неослабевающее убеждение, что Судьба вручила ключи от жизни Вождя именно их тройке.

На следующий день Отон распрощался с кочевниками. Дружина, ободрённая, как после хорошего отдыха, с песнями тронулась в путь; и лежал он, как узнал Фолко, прямо через заставы хеггов к владениям Ночной хозяйки.

Миновала ещё неделя. Осень вступила в свои права, хотя здесь, в Дор-Феафароте, пока ещё держалось приходящее с юга тепло. Над головами тянулись на полдень птичьи стаи; желтизна постепенно овладевала древесными кронами.

– Гляди лучше, – наставлял хоббита сам Отон, когда ему пришла очередь стоять ночную стражу. – Лес эльфов – под боком, всякое может быть… Задремлешь – сам знаешь, что будет.

Для выразительности он показал хоббиту свой увесистый кистень.

– А что – нападают? – как можно более небрежно осведомился хоббит, соединив в голосе почтение к командиру, презрение к этим неведомым врагам-эльфам и уверенность в собственных силах.

– Случается, – кивнул Отон. – Не вздумай поднимать забрало! Эти бессмертные бьют ночью за сто шагов, целясь по блеску луны в глазах! Ладно, в полночь приду проверю, а в два пополуночи тебя сменят. Не робей, половинчик!

Отон растворился во мраке; Фолко остался один. Конечно, это было не совсем так – друзья-гномы, как обычно, находились поблизости. Однако погибать от стрелы союзника, принявшего тебя за врага, – ничего нелепее не придумаешь, и гномы тут не помогут!