Черные перья. Работа для гробовщика

Дикий слух, что даже у Борджиа напитки были слабенькими в сравнении с теми, что подавалось у Палиноудов, скоро забылся на фоне реальных событий. Никому теперь не разрешали покидать дома, и напряжение достигло кульминации.

В сыром саду топтались журналисты. В дом репортеров не допускали, и они предпочитали держаться плотной группой: промокшие, злые, выдвигавшие самые невероятные предположения.

Внутри дома обстановка накалилась до предела. В комнате мисс Эвадны продолжалась вечеринка, которая приобрела совершенно мрачный характер. Жертв больше не было. Инспектор Порки Боуден, правая рука Льюка, записывал фамилии, адреса гостей, а с некоторых снимал краткие письменные показания. Посуду с напитками и с едой унесли Дайс и его невозмутимый помощник.

В кратких промежутках между появлениями полиции Адриан Сиддонс пытался что-то декламировать.

Гостиную на первом этаже и примыкавшую к ней гардеробную превратили в импровизированную больничную палату для Лоренса. По просьбе доктора Кларри снял абажуры со всех ламп, и запущенное помещение, которое считалось непригодным для жизни, показалось во всем своем жалком виде: голые и пыльные доски пола, туалетная комната, на всех предметах личной гигиены давно осыпалась растрескавшаяся эмаль.

Доктор Смит уже закончил осмотр, когда примчалась Рене с кипой чистых полотенец. Поверх своего траурного наряда она нацепила кухонный халат, и поскольку трагедии в итоге удалось избежать, она немного успокоилась. Рене постоянно улыбалась Лоренсу, лежавшему на сильно обветшавшем диване и выглядевшему ужасно, он был похож на ощипанную черную птицу. Лицо покрылось холодным потом и побледнело, но при этом он уже не был так подавлен. Им постепенно все больше овладевала злость вперемежку с обидой и изумлением.

Дивизионный инспектор и Кэмпион сличали записи, которые успели сделать. Оба устали, но у Льюка будто открылось второе дыхание.

– Видите? Это была какая-то другая гадость. – Его слова звенели в ушах Кэмпиона, когда он отмечал упомянутый пункт на обоих листах бумаги. – Ему скормили нечто новое – иной цвет, иной запах. Увы, но мы не получим химический анализ до завтра. Нам придется по возможности обходиться без него.

Кончик его карандаша пробежался по странице и замер на строке, гласившей: «Утверждает, что не знает, кто именно подал ему стакан».

– Как насчет этого?

– Вполне возможно, это так. Он бы помог нам, если бы знал, – сказал Кэмпион. – Но он лишь смутно припоминает происходившее.

– Я так и думал. – Попытки Льюка говорить тише делали его голос похожим на жужжание огромного шмеля. – Все, кто хорошо знает семью, стараются быть нам полезными. Мисс Джессика, Лагг, даже Клити в кои-то веки, доктор, мистер Джеймс, мистер Драдж – тот юрист. Рене приняла во всем посильное участие, актеры…

Мистер Кэмпион повернулся к заговорившему доктору.

– Не хочу высказывать свое мнение преждевременно, – начал тот, – и никто ни в чем не может быть уверен без результатов анализа, но считаю, что он принял нечто более серьезное, чем простой яд растительного происхождения.

– Это было что-то другое, – повторил Льюк. – Иного цвета…

– Верно. Отвар из овощей тоже оказался токсичным, из чего бы его ни изготовили. Возможно, именно он и спас ему жизнь, вызвав приступ рвоты. Но он, безусловно, принял и что-то еще. – Доктор замолк в нерешительности, переводя взгляд опухших глаза с одного мужчины на другого. – Нечто более классическое, если такое выражение здесь применимо. Он одновременно одеревенел и почувствовал сонливость. И, кроме того, реакция организма наступила очень быстро. Это могла быть чудовищная доза хлорала. Мы, разумеется, все выясним, я взял все необходимые образцы. Между прочим, а где его стакан?

– Дайс забрал его. Он отвечал за сбор улик. – Льюк сразу же отвлекся от этого вопроса, вцепившись, как терьер, в свою новую идею: – Быть может, снова гиосцин, доктор?

– Нет, я так не думаю. Эта мысль сразу же пришла мне в голову, и я занялся поиском симптомов. Но не нашел ничего. Я бы удивился, столкнись мы опять с тем же веществом.

– Кто-то явно старается подставить Джессику.

Это неожиданное заявление, сделанное голосом, который рвота низвела до звука, похожего на стук сухих палочек друг о друга, заставило всех вздрогнуть. Они подошли ближе к дивану, где лежал Лоренс, напоминавший ожившую горгулью с блестевшим от пота лицом и влажными волосами, но взгляд его был как всегда полон ума.

– Кто-то стремится заставить вас подозревать мою сестру, – теперь он произносил каждое слово так подчеркнуто отчетливо, словно считал собеседников либо глухими, либо не слишком сообразительными. – Цель очевидна. Сделать из нее козла отпущения.

– Что заставляет вас так думать? – Льюк задал свой вопрос с таким настырным интересом и любопытством, что пострадавший ответил на него сразу же, даже попытавшись приподняться над подушкой.