Черный портер

Еще несколько вопросов. Ответы Петра теперь следовали сразу. Потом оба замолчали. Вдруг, не сговариваясь, они обменялись трубками, пожали друг другу руки, обнялись и распрощались.

Момент истины

На следующий день после необходимых процедур и консультаций, на стол адвоката Людвига Берга легла коричневая папка с бумагами. Среди справок и формуляров там находилась толстенькая тетрадь, для верности перевязанная красной резинкой. Отдельно увеличены были из нее несколько страниц. Внизу имелась печать. Ею нотариус удостоверял, что текст копий идентичен оригиналу. Адвокат открыл папку и приступил.

Страницы были пронумерованы. Сто шестая, с которой первой была сделана копия, началась так.

Сегодня воскресение

Разобрать велосипед. Смазать. У нас в гараже перегорела лампочка. Прислали по почте еду для кота. Я раньше заказал. Выкинуть. Позвонить племяннику – день рождения. Мне пора, мы уже договорились.

Я сделал, что решил. Это было так.

Я сказал хозяину моей дочери Марты и ее мужа, что мне нужно с ним поговорить. Объяснил – по важному делу. Только вдвоем. О Лине. Он тут же согласился.

Я знал его привычки. По субботам он часто делал шашлык. Я рассчитал. Мои должны уехать. И он то же самое сказал – никто не помешает!

Чингиз иногда не мог уснуть. Болела спина. Он принимал сильное снотворное. Я спросил, не даст ли он мне тоже! Он мне принес целую упаковку.

Мамедов пил грузинское вино к шашлыку. У него всегда стояло в стенном шкафу Цинандали. Целая батарея бутылок! Я забрал одну такую домой и растворил в ней снотворное. Оно было без вкуса и запаха.

Я предложил выбрать и купить баранину. Но он решил это сделать сам. Пошел дождь. Это облегчило дело. Он пожарил мясо. Мы поели. Договорились разговор отложить на потом. Он выпил вина. Потом еще. Сказал, что внезапно навалилась сонливость. Извинился. Прилягу, мол, на пол часика, и тут же уснул.

Я выключил вентиляцию. Для верности поджал рычаг. Добавил древесного угля из пакета и поджег. Проверил, плотно ли закрыты окна. Забрал все мое. Его оставил. Это – тарелка, прибор, рюмка. Сам ушел в гараж.

Я там сидел и думал. В доме я бывал постоянно. Строил беседку. Он меня звал, если видел. Тут живет моя дочь. Я все вытер. Но даже если что найдут, не страшно. Это его вино. Это его снотворное. Он сам жарил мясо. И уголь тоже его. Ни на кого не подумают.

Я сидел очень долго. Никто меня не видел. Я пришел с заднего хода. Через калитку, которую специально открыл. Через нее и уйду!

Я посмотрел. Этот человек умер.

Он заслужил. Моя внучка Лина сказала мне, что выходит за него замуж. Я очень… он же старик! Но она меня уговорила. Они ждут ребенка. Она даже плакала. Ну, хорошо. Что поделаешь. Но однажды получилось, что я увидел его через окно.

Адвокат Хофман был человек опытный, лет на пятнадцать старше Клинге, всякое повидавший, которому с этим дело повезло – ни грязи, ни крови, состоятельный клиент, такой заплатит по счету обязательно – поднял голову и воззрился на своего посетителя.

– Вот так номер! И вы, герр Клинге… как я должен к этому относится? То есть – для моего подзащитного это большая удача! И вы говорите, этот человек умер?

– Лейкемия! Ему было хорошо за семьдесят и он довольно быстро сгорел, – спокойно пояснил Герман Клинге.

– Постойте, я даже растерялся… сейчас! А… мотив? Зачем этот, как его? А да – господин Баумгартен. Зачем он отправил к праотцам миллионера – жениха своей внучки? Я правильно понял? Ну, да! Мне ж уже рассказали. История не из обычных!

Да, герр Хофман, Мамедов был ее женихом. Но вы дальше, пожалуйста, читайте. Я вам, чтобы поберечь ваше время, эту историю отдельно приготовил.

Адвокат, к лицу которого, казалось приклеилось выражение недоумения, поправил круглые очки без правы. Он вытащил новый лист. «История», если ее изложить последовательно, пояснить, где надо, и сгладить дедовы корявые обороты, выглядела так.

Собственный дом с садом и беседкой

Мемедовский особняк стоял в глубине участка весьма солидной величины. Это всюду выглядело бы внушительно. Но в Мюнхене с его дорогущей землей процветающего мегаполиса! В Мюнхене, столице Баварии, городе с самым высоким в стране жизненным уровнем! Ленцы все это понимали и тихонько гордились работодателем. Генрих водитель, мастер по мелкому ремонту, да еще и садовник, эту последнюю работу любил больше всего.

Кроме умелых рук у него была и интуиция. Он мог пнуть забарахлившую машину в нужном месте так, что мотор чихнет, колеса закрутятся, а лампочки снова замигают. В повседневной жизни в России – бесценные качества для любого. Там он был еще хорошим огородником – нужда заставляла. Но сложись жизнь иначе, Генрих, выбрал бы себе декоративное садоводство.