«Черный тюльпан». Повесть о лётчике военно-транспортной авиации

Я от души крутанул штурвал влево, через пять секунд – вправо. И тут прямо перед нами вспыхнули огни ВПП.

– Лёха, выравниваем.

Я со всей силы потянул неимоверно тяжёлый штурвал на себя, Лёха сразу включился и тоже подхватил штурвал. От перегрузки, как мне показалось, затрещало подо мной кресло. Серёга быстро читал: «50, 30, 20». Лёха крикнул: «Не долетим, добавь оборотов». И тут как гром среди ясного неба прозвучал голос Ивана Вениаминовича: «Не добавлять, всё нормально, штурвал от себя». «10, 8, 7, торец, 5, 3, посадка», – радостно доложил Серёга, и самолёт застучал колёсами по бетонке. «Так вы не спали?» – воскликнул удивлённо Лёха. «Ага, с тобой поспишь: уселся мне на колени, да ещё локтем под дых», – сердито ответил Иван Вениаминович. Все засмеялись. Нервное напряжение как рукой сняло. Стало легче дышать и хотелось говорить. Огни на полосе выключили. Стало снова темно, ничего не видно. Виталий крикнул: «Впереди будет машина, покажет, куда парковаться». Через пару минут к нам подъехал уазик и, моргнув габаритами, поехал вперёд. Мы за ним. Зарулили на стоянку, где нас ждал техник. Он махнул руками – можно глушить двигатели. Мы выключили двигатели, открыли грузовой люк и вышли наружу. Нас встречал начальник аэропорта. То, что с нами летит командир части, конечно, было известно. Он отрапортовал полковнику, поздоровались. Иван Вениаминович представил меня и сказал, что это я сажал самолёт и что он сегодняшним числом оформит на меня допуск на первого пилота. «Сложнейшая афганская посадка, капитан не сдрейфил, на помощь не позвал. Быть ему командиром», – затем он сказал, что остаётся на аэродроме и с нами назад не полетит. Они сели с начальником аэропорта в машину и укатили. А мы расположились неподалёку от самолёта и начали доедать Лёхины припасы. В столовую никто идти не захотел. Часа через четыре мы вылетели назад в Ташкент. Долетели спокойно. Это был мой первый самостоятельный полёт в Афганистан. Затем был второй, затем – десятый, а потом я потерял счёт этим полётам.

Глава 8

Прошёл уже целый год моей службы в Ташкенте. Я полностью втянулся в очень жёсткий ритм полётов. Ящики с грузом 200 уже не вызывали у меня никаких эмоций. Груз как груз, такой же, как ящики с вооружением, с оборудованием для аэродромов. Я перестал думать о смысле этой бессмысленной войны. Разве может быть какой-нибудь смысл в планомерном убийстве тысяч советских парней? Я воспользовался советом, данным мне моим первым наставником в Ташкенте, майором Кондратьевым Виктором Фёдоровичем. Не думать о политике, думать только о полёте. Летать стало проще. У меня одна забота – слетать в Афганистан и вернуться оттуда целым. И у меня это получалось неплохо. Экипаж подобрался хороший, надёжный. Все ребята своё дело знали и выполняли его отлично.

Вот и сейчас мы летим в свой родной Ташкент. Ташкент и в самом деле стал мне родным городом. Тут все мои друзья, любимая работа, служба. Мой любимый командир. Был солнечный день. Солнышко очень сильно светило в боковую форточку со стороны Алексея, и тот закрылся от него шторкой. Вдруг тишину кабины прорезало громкое пиканье СПО⁶

. Шум работающих двигателей был не в счёт. Этот гул был частью общего фона и не воспринимался, как что-то необычное. А здесь резкий и противный «пик-пик». Я глянул на индикатор: источник радиоизлучения был на один час от нас. Алексей тоже это увидел и быстренько убрал шторку, защищающую его от солнышка. Но в небе мы ничего не увидели, да и солнце било почти прямо нам в глаза. Первым самолёты увидел Сергей.

– Командир, вижу самолёты на час. Даже группу самолётов.

Я пока ничего не могу увидеть.

– Виталик, слушай эфир по всем частотам.

– Слушаю, пока тихо.

– Командир, вон они, – вскричал Алексей и ткнул пальцем в стекло.

Теперь и я увидел несколько точек на синем небе.

– Сергей, постарайся их разглядеть в бинокль, – отдал я команду штурману, так как только у него был бинокль.

– Есть, вижу. По контурам похожи на F-16. Четыре самолёта, скорее всего пакистанские.

– Ясно, других здесь и быть не может.

– Командир, поймал их частоту. Но говорят только на арабском, ничего непонятно, – сказал Виталик.

– Пакистанцы говорят на панджаби или на пушту, – вставил Сергей.

– Ты-то откуда знаешь? – спросил я.

– Книжки читаю.

– Какая мне разница, на панджаби, на арабском – всё равно ничего непонятно, – ответил Виталик.

– Дальность около трёх километров, – добавил Сергей.

– Серёга, дай карту.

Он протянул мне карту с нанесённым нашим маршрутом и точки с пакистанскими самолётами.

– Виталя, дай связь с оперативным.

– Командир, оперативный на связи, – через минуту доложил Виталий.

– 03, я 037. Нахожусь в 150 от точки входа. На расстоянии 3 километра наблюдаю четыре пакистанских самолёта, направление один час. Идут параллельными курсами, – доложил я оперативному дежурному.

– 037, я 03. Сохранять курс и высоту, ждите дальнейших указаний, – прохрипело радио.

– 03, вас понял.

Прошло около пяти минут.

– 037, это 02. Как меня слышите? – раздался голос Ивана Вениаминовича, полностью искажённый аппаратурой ЗАС⁷.

– 02, слышу вас хорошо.