Черный ветер

В дни Октября был Иван-Цыбан в первых рядах борцов, вступил в большевистскую партию. После победы пролетарской революции вернулся в Бурятию, в свой родной Урочин, и стал собирать вокруг себя бедноту. Время было тревожное. На местах все еще крепко сидели кулаки и ламы. Октябрьские ветры не докатились еще до дальних окраин забайкальских степей. Но постепенно беднота начала теснить богачей. А те вскоре поняли, что не победить им Советскую власть в открытом бою, и решили попытаться обманом и хитростью добиться своего. Самым злобным из нойонов слыл Шоно Мадаев. «Шоно» в переводе на русский означает «волк». Именно у Мадаева батрачил до революции Цыбан. Шоно ушел в тайгу и оттуда нападал на красные отряды. Прослышав о белогвардейцах и иностранных интервентах, не задумываясь, подался к ним. Колчаковцы оказались его друзьями. В эти трудные для Советов дни Иван вместе со многими улусными активистами вступил в партизанский отряд и как стойкий большевик был назначен комиссаром отряда. Его отряд успешно сражался с врагами. Здесь Цыбан Раднаев получил еще одно имя - Бургэд, что означает «орел». Так превратился он окончательно в Ивана Бургэда. И это имя прославил он навсегда. Но в двадцатом году от руки коварного врага погиб храбрый партизанский комиссар. Была осень. Отряд Бургэда расположился на маленьком хуторе. Сгущались сумерки, когда часовой задержал в лесу какого-то подозрительного человека, бурята лет сорока, обросшего густой черной бородой, одетого в лохмотья, со старой берданкой за плечами. Часовой подвел задержанного к костру, и его поразили глаза этого человека. Были они какие-то рысьи, страшные глаза. Трудно было выдержать их тяжелый взгляд. Задержанный сказал, что он охотник из улуса Улюкчикан. Но Иван Бургэд сразу узнал в «охотнике» своего бывшего хозяина - Шоно Мадаева. Он приказал запереть задержанного в бане. Ночью Бургэд сам пришел к заключенному. Долго разговаривал с ним. Говорят, пытался объяснить ему, что сопротивление Советской власти бесполезно. Но Шоно улучил момент и ударил комиссара камнем в висок, ранил часового и бежал. Комиссара нашли мертвым.

Потом стало известно, что Шоно ушел с белогвардейцами в Маньчжурию.

Учитель закончил свой рассказ. Все молчали. Нарушил тишину Горбачук.

- Я помогу вам, Георгий Николаевич, найти следы Бургэда,- сказал он.- Сделаю все, что только смогу…

Глава шестнадцатая

ЗАДЕРЖКА

Ночь прошла спокойно. Только далеко в горах около полуночи рявкал гуран. И, как всегда, шумели волны.

Бадимбаев проснулся с первым криком петухов.

- Ну что ж, вставать будем, товарищи? - весело воскликнул он, оглядывая сарай, где вчера пристроились на ночлег он, Большаков и моторист Семенов.

Семенов мирно похрапывал.

- И я бы еще поспал, тем паче что хозяева голоса не подают,- глядя на спящего, проговорил Большаков.- Пусть солнышко взойдет.

- Ты что, не выспался? - улыбнулся подполковник.- Ну и соня! Верно говорят: молодежь поспать любит.

- Летом ночи короткие, дни длинные,- ответил Большаков.- Знаете, во сколько мы легли? В двенадцать. Выходит, спали всего три-четыре часа. А надо восемь!

- Ладно уж, вы с Семеновым пока спите,- сказал Бадимбаев,- а я чай поставлю. Готов будет - кликну.- С этими словами подполковник вышел во двор. Но тут же вернулся и тихо сказал Большакову: - Георгий Николаевич уже поднялся и пошел на речку умываться. Сейчас с ним поговорю…

Солнце едва только выглянуло из-за зубчатых белоснежных гольцов Главного Баргузинского хребта. Словно младенец, мелкими и неуверенными шажками карабкалось оно вверх по склону.

- Доброе утро, Георгий Николаевич! - еще издали закричал учителю подполковник.- Вот видите, мы с вами снова опередили молодежь, встали раньше всех. Ну, как спалось на новом месте?

- Здравствуйте, товарищ подполковник! - повернул к нему голову учитель, уже начавший умываться.- Верно говорят, что от старости сон уходит. А спалось все-таки неплохо…

Но сколько бы ни старался Георгий Николаевич казаться бодрым, глядя на помятое, измученное лицо его, нетрудно было догадаться: снова мучили Левского все те же кошмарные сны. И подполковник, конечно же, догадался. Но ничем не выдал себя.

- Я думал, шторм разыграется, а вот и нет его! - весело заговорил он.- Стало быть, сегодня ваша команда сумеет продолжить свой марш-поход…

- Да, нам предстоит трудный путь,- угрюмо отозвался Левский.- Не знаю, осилят ли его ребята, особенно Баярма и Толя.

- А не лучше ли вам отложить поход до другого раза и вернуться с нами в Усть-Баргузин?

- Забраться в такие дебри и, не достигнув цели, возвращаться домой? Нет, это исключено. Мы ведь почти у цели. Еще одно усилие, и мы достигнем ее. О возвращении не может быть речи.

- Тогда оставьте Толю и девочку здесь. Поживут они со стариком три-четыре дня, отдохнут.

- Они ни за что не останутся здесь.

- Да, пожалуй, вы правы. Вряд ли они захотят оставаться здесь в то время, когда их товарищи уйдут вперед.

- Да, да, да… Ну ладно, пойдемте к заимке, надо чай приготовить. Вот я и ведро прихватил,- сказал учитель и зачерпнул ведром воду.