Черри

– Черри, я боюсь, что звоню сообщить плохие новости… Дэниел умер несколько дней назад.

О господи, как это было больно. Лора крепко зажмурилась, но не смогла сдержать поток слез.

На том конце провода повисло ошеломленное молчание.

– Что? – услышала она после долгой паузы.

– У него случился сердечный приступ, несколько подряд, и врачи не смогли спасти его.

Снова молчание.

– Я понимаю, какой это удар…

– Почему вы мне не позвонили?

– Ты ведь так хотела отдохнуть… Мне показалось, будет несправедливо лишать тебя этого, когда ты только уехала. Прости, мне было нелегко принять это решение, но я думала, так будет лучше.

– Ясно.

Это был ответ человека, который не знает, что сказать, и все еще не осмыслил до конца услышанное.

Лора поймала в зеркале свое отражение. Терзания, которые читались на ее лице, были неподдельными. Ее сердце рвалось из груди, и она просто хотела покончить со всем.

– Когда похороны?

У Лоры внутри все сжалось от напрягшихся нервов.

– Мы уже похоронили его. Были только родственники.

Если бы она видела лицо Черри в этот момент, то могла бы раскаяться и выдать себя. Черри больно ранило то, что ее так окончательно вычеркнули из жизни Дэниела.

Лора положила трубку, чувствуя себя опустошенной. Избавление от Черри принесло ей не облегчение и не радостный триумф. Она чувствовала умиротворение. Теперь можно было спокойно попрощаться с Дэниелом. Врачи не знали, когда пробьет его последний час, и Лора не хотела быть застигнутой врасплох до того, как успеет сказать ему все, что накопилось у нее на душе.

Нужно было взять себя в руки. Она умылась холодной водой. Потом открыла дверь ванной и вернулась к Дэниелу, который лежал на кровати в той же позе, что и последние пять с половиной месяцев. Говард уехал домой переодеться, и следующие пару часов они будут одни.

Она подвинула к себе стул, а выглянув из окна, увидела, что стоял один их тех ранних весенних дней, которые казались царским подарком природы, ее жестом доброй воли. Лоре захотелось, чтобы Дэниелу тоже достался этот подарок, и она распахнула окно. Ворвался свежий, но теплый воздух, наполненный жизнью, и послышалось щебетание птиц. Она села к кровати и взяла его за руку.

– Сегодня прекрасный день. – Большего Лора не смогла из себя выдавить и погладила его по волосам, собираясь с мыслями, уговаривая себя постараться сейчас, чтобы ничего не испортить. Она попробовала начать сначала. – На тот случай, если у меня не будет возможности сказать тебе это позже, на случай… – Лора внезапно умолкла. Она собиралась сказать: «На случай, если тебе придется нас покинуть», – но что-то остановило ее, какой-то материнский защитный механизм. Она много и усердно раздумывала в последние месяцы о том, слышит ли ее Дэниел, и верила – надеялась – что слышит. Она хотела было рассказать ему обо всех своих воспоминаниях, обо всем, что в нем любила, но не могла. А вдруг он не знал, что умирает, но слышал все ее слова? Она содрогнулась. Ему пришлось бы слушать, как его жизни был объявлен приговор, не имея возможности ответить, попросить утешить его. Как будто его хоронили заживо.

Она неловко вскарабкалась к нему на кровать и тихонько прильнула щекой к его щеке, внимательно следя, чтобы не задеть трубки, прицепленные к нему в разных местах. Потом она взяла его за руку. Мысленно она заново переживала два воспоминания. Первое – о маленькой девочке, безупречном голубоглазом светловолосом создании, которое умирало у нее на руках лишь несколько дней спустя после своего появления на свет. Второе – о столь же безупречном мальчике, который в детстве любил просыпаться и забираться к ней в постель со своей игрушечной мартышкой, ложился маме под бок и делился с ней одним обезьяньим ушком, самой мягкой, самой любимой частью игрушки. Они лежали так, в тепле и близости, и шептали друг другу секреты.

– Дэниел, я надеюсь, тебе там не страшно, потому что тебе нечего бояться. Я здесь, я всегда буду здесь, что бы ни случилось. И я остаюсь, пока… пока тебе не станет лучше.

28

Понедельник, 2 марта

Черри отключилась и отложила телефон на диван рядом с собой. Дэниел умер. Она не могла в это поверить, он умер, его не стало, его не было в живых. Пока она была в отпуске. До нее дошло, что она даже не спросила у Лоры точную дату… Что она делала в тот день? Лениво загорала на пляже? Гуляла по Чичен-Ице? Или вовсе ужинала с Полом. Их роман был мимолетным, Черри сразу дала ему это понять, но в этих отношениях она нашла столь необходимую ей отдушину. Он подошел к ней в баре их отеля. Оказалось, они оба отдыхают в одиночестве, и их отпуска пересекались на четыре дня. Все эти четыре дня – и четыре ночи – они провели вместе. Черри не чувствовала себя виноватой, скорее она воспринимала это как душеспасительный бальзам, компенсировавший последние месяцы. Потом он уехал, а она продолжила отдых.