Чертополох и терн. Возрождение веры

То, что Леонардо чередует занятия живописью с проектами и чертежами инженерными/архитектурными/военными/анатомическими (важно разнообразие задач) – свидетельство того, что мастер занят организацией общества. Картина – украшение; а его интересует конкретика, технический принцип функционирования того организма, для которого пишется картина. Борджиа, Моро, Сфорца, Медичи, Франциск – заказчики чередуются, но проблема пребывает та же: как совместить механистические потребности социума (в частности, алчность и агрессию – это ведь не что иное, как механика) с духовной жизнью. Духовное зависит от физиологии общества; последнюю следует изучить. Физиолог Леонардо не может, не имеет права не проецировать физиологию человека на физиологию общества. Собственно, это старая греческая притча – общество трактуется как тело.

Так, встраивая живописные произведения в технические занятия, Леонардо создает социальную утопию: находит равновесие между интеллектуальными и физиологическими потребностями социума. Всякая (или почти всякая) картина Леонардо не закончена именно потому, что находится внутри процесса проектирования. И в целом его творчество есть один большой незавершенный набросок – но это потому так, что его общее представление о замысле строго регламентировано. Будто бы нарочно, для того, чтобы потомкам было легче анализировать его метод, Леонардо оставляет незавершенной огромную доску «Поклонения волхвов» (сейчас в галерее Уффици, Флоренция). На картине мы буквально видим, как сложный архитектурный чертеж врастает в клубящийся рисунок человеческих фигур, а рисунок, в свою очередь, обрастает плотью живописи. Это все – единая субстанция – чертеж – рисунок – живопись, в этих элементах мироздания нет противоречия, они свободно перетекают один в другой.

Кстати сказать, наша уверенность в том, что эта работа не закончена, основана на мнении монахов Сан-Донато, но отнюдь не исключено, что революционный во многих аспектах живописи Леонардо придерживался иного мнения. Сочетание чертежа, рисунка и живописи – то есть зримо явленный нам проект – что может быть лучшим воплощением идеи Спасителя, явившегося в мир, которому пришли поклониться Каспар, Бальтазар и Мельхиор? Изображен движущийся проект, растущее дерево («Бог – растущий Баобаб» – как точно определила Цветаева в «Новогоднем», посвященном Рильке). И что же, если не задуманный проект, обозначает знаменитая полуулыбка Джоконды, беременной Богоматери, вынашивающей Иисуса, – уж она-то знает, чему улыбается. Растущий сам из себя проект – вот основная тема Леонардо. Человек есть микрокосм, подобный в своих сочленениях и органике мирозданию; механика есть органическая дисциплина, коренящаяся в природе, а не противоречащая ей; конструируя, человек усложняет природу и самого себя, постоянно совершенствуя свой собственный проект.

Леонардо прежде всего занимался проектированием. Это подтверждается обилием кодексов, сводов рисунков, планов, чертежей, записей; листов около семи тысяч. Чертежей проектов создано в сотни раз больше, нежели картин масляными красками. Происходи это сегодня, нашелся бы бойкий куратор, который объявил бы эти листы автономным искусством, наподобие небрежных набросков Кристо. Но это не автономное искусство; перед нами именно проекты – и не условной нелепой затеи (кому и зачем нужно завернуть Рейхстаг в материю?), но самого важного на земле – построения справедливого общества. Назвать эти чертежи рисунками – значит оскорбить замысел Леонардо: он ведь старался построить общество, в котором нашлось бы место подлинному искусству; искусство в его глазах – это нечто особенное. Жанр листов, испещренных рисунками и записями, непросто определить – это и натурные зарисовки, и чертежи будущих машин, и наброски лиц, и анатомические штудии, и записи соображений по поводу науки или искусства, и указания технического свойства. Все вместе это не что иное, как проектирование. Если мысленно суммировать эти семь гигантских кодексов (Атлантический, Мадридский, Виндзорский, Лестерский, Тривульцио, Форстер, Арундела), то перед нами предстанет огромнейшее сочинение, связанное сюжетом – созданием проекта идеального общества.