Четвертый Кеннеди

Берт Одик вошел в зал заседаний, где Кеннеди проводил очередное совещание со своими ближайшими помощниками и приглашенными членами кабинета. Все понимали, что Одик пришел не только для того, чтобы помочь президенту, но с тем, чтобы предостеречь его от необдуманных действий. Именно Одик вложил пятьдесят миллиардов долларов в нефтяные месторождения Шерхабена и город Дак, ставший центром нефтедобычи. И он действительно умел убеждать. Голос его буквально завораживал, а после каждого предложения словно бил кафедральный колокол, подчеркивая истинность произнесенных слов. Одик мог бы стать блестящим политиком, если б не прискорбное неумение лгать согражданам по политическим вопросам и крайне правые взгляды, с которыми его не выбрали бы в Палату представителей даже в самом консервативном округе Соединенных Штатов.

Он выразил свое глубочайшее сочувствие со столь неподдельной искренностью, что ни у кого не могло остаться ни малейших сомнений в том, что спасение Терезы Кеннеди — основная причина, побудившая его предложить свои услуги в благополучном разрешении возникшего кризиса.

— Мистер президент, — обратился он к Кеннеди, — я связался со многими влиятельными людьми арабских стран. Все они осуждают случившееся и готовы оказать нам всемерную помощь. Я — близкий друг султана Шерхабена и постараюсь употребить все свое влияние на него. Мне сообщили о том, что имеются доказательства участия султана в заговоре, результатом которого стали захват самолета и убийство папы. Я заверяю вас, какими бы ни были эти доказательства, султан Шерхабена на нашей стороне.

Френсис Кеннеди насторожился. Откуда Одик мог знать о доказательствах вины султана? Только министры и его ближайшие помощники располагали этой сверхсекретной информацией, проходившей под грифом «особой важности». Или султан рассчитывал, что именно Одик поможет ему получить отпущение грехов после завершения этой истории? Может, разыгрывался сценарий, в котором роль спасителей его дочери отводилась султану и Одику?

Одик тем временем продолжал:

— Мистер президент, я бы рекомендовал согласиться на все требования угонщиков. Да, по престижу Америки будет нанесен удар. Но со временем мы сможем залечить раны. И позвольте мне высказать свое мнение по проблеме, которая тревожит вас больше всего. Вашей дочери не будет причинено вреда. — Кафедральный колокол бабахнул в полную мощь.

Именно уверенность, звучавшая в голосе Одика, и породила сомнения Кеннеди. Ибо он на собственном опыте знал, что в политической борьбе абсолютная уверенность характеризует любого лидера далеко не с лучшей стороны.

— Вы думаете, мы должны отдать им человека, который убил папу? — спросил Кеннеди.

Одик истолковал вопрос неправильно:

— Мистер президент, я знаю, что вы — католик. Но помните, что Америка в большинстве своем протестантская страна. И убийство католического папы не может быть главной из наших внешнеполитических проблем. Для будущего нашей страны необходимы стабильные источники нефти. Нам нужен Шерхабен. Мы должны действовать очень осторожно, руководствуясь рассудком, а не эмоциями. Позвольте вновь заверить вас в том, что вашей дочери ничего не угрожает.

Говорил он, безусловно, искренне, и его слова произвели должное впечатление. Кеннеди поблагодарил его, проводил до дверей. А после ухода Одика повернулся к Дэззи:

— Что, собственно, он сказал?

— Он просто изложил свою точку зрения, — ответил Дэззи. — И он не советует использовать нефтяной город Дак стоимостью в пятьдесят миллиардов долларов в качестве разменной монеты. — А помолчав, добавил: — Я думаю, он может помочь.

Кристиан наклонился к уху Кеннеди:

— Френсис, мне надо поговорить с тобой наедине.

Кеннеди извинился и вместе с Кристианом прошел в Овальный кабинет. Он не любил эту комнату, но все остальные помещения Белого дома заняли советники и консультанты, ожидавшие инструкций.

А вот Кристиану Овальный кабинет нравился. Свет, падающий через три высоких окна с пуленепробиваемыми стеклами, два флага, веселый красно-бело-синий, национальный, справа и президентский слева, более строгий, темно-синий.

Кеннеди знаком предложил Кристиану сесть. Как же здорово он владеет собой, подумал Кристиан. Они были близкими друзьями много лет, но он не мог уловить хоть малейшего проявления эмоций.

— У нас еще одна напасть, — начал Кристиан. — Прямо здесь, в Америке. Мне не хотелось волновать тебя, но, к сожалению, приходится.

И он рассказал Кеннеди об «атомном» письме.

— Возможно, все это ерунда. Но вероятность, что бомба заложена, существует. Пусть и очень маленькая, один шанс на миллион. Взрыв бомбы приведет к разрушению десяти кварталов и гибели тысяч людей. Плюс радиоактивное заражение территории, которая станет необитаемой на многие годы. Поэтому нам приходится со всей серьезностью относиться к подобным угрозам.

— Я надеюсь, ты не собираешься сказать мне, что это письмо напрямую связано с угоном самолета.

— Кто знает, — пожал плечами Кристиан.