Четвертый Кеннеди

— Тогда не поднимай шума и спокойно с этим разберись, — приказал Кеннеди. — Поставь гриф «Атомная безопасность». — Он соединился с Юджином Дэззи: — Пришли мне копию секретного Закона об атомной безопасности. А также результаты исследований мозговой деятельности. И устрой мне встречу с доктором Эннаккони.

Кеннеди выключил аппарат внутренней связи. Встал, посмотрел в окно. Рассеянно провел рукой по американскому флагу, который стоял за его столом. Застыл, глубоко задумавшись.

Кристиану оставалось только гадать, по каким резонам президент «развел» угрозу атомного взрыва и кризис с заложниками.

— Я думаю, это местная проблема, — предположил он. — Из тех, что предсказывались аналитиками. Мы уже занимаемся некоторыми подозреваемыми.

Кеннеди ответил после долгой паузы:

— Крис, об этом не должно знать ни одно правительственное ведомство. Только ты и я. Ничего не говори ни Дэззи, ни другим сотрудникам моего аппарата. Проблем и так выше крыши, эта может многих сломать.

* * *

Вашингтон заполонили журналисты, слетевшиеся в американскую столицу со всего света. В воздухе стоял непрерывный гул, как на переполненном стадионе, улицы запрудили простые американцы, которые пришли к Белому дому, чтобы поддержать президента, разделить его страдания. Аэропорты работали с максимальной нагрузкой. Государственные советники и их сотрудники улетали в разные страны, чтобы обсудить создавшееся положение. Пентагон подтянул к Вашингтону дополнительную дивизию. Солдаты патрулировали город и охраняли подходы к Белому дому. Огромные толпы готовились провести ночь на улице, чтобы заверить президента, что в своей беде он не одинок. Шум толпы накрывал и Белый дом, и примыкающую к нему территорию.

Телевещательные компании перекроили свои программы, откликнувшись на траур, объявленный в связи с гибелью папы. Мемориальные службы проходили в кафедральных соборах по всему миру, миллионы людей рыдали, одевшись в черное. В горе своем они требовали отмщения, хотя священники в своих проповедях призывали к милосердию. Они также молились за спасение Терезы Кеннеди.

Шли слухи, что президент согласен отпустить убийцу папы в обмен на освобождение заложников и своей дочери. Мнения политологов, приглашенных телекомпаниями, разделились, но складывалось общее мнение, что начальные условия могут измениться в ходе переговоров, как уже не раз случалось при захвате заложников. Все политологи в той или иной степени соглашались, что президент запаниковал, опасаясь за жизнь дочери.

За ночь число людей, собравшихся у Белого дома, значительно увеличилось. Люди стремились оказаться поближе к символическому сердцу страны. Многие захватили с собой еду и питье, готовясь к долгим бдениям. Они собирались провести ночь рядом со своим президентом, Френсисом Завьером Кеннеди.

* * *

Во вторник вечером, вернувшись в спальню, Кеннеди помолился о том, чтобы завтра все заложники обрели свободу. Это сражение осталось за Джабрилом. Но не война. На ночном столике лежали бумаги, подготовленные ЦРУ, Советом национальной безопасности, государственным секретарем, министром обороны, служебные записки его помощников. Джефферсон принес горячий шоколад и печенье, и Кеннеди, устроившись в кресле, начал просматривать документы.

Он читал между строк, сопоставлял выводы различных федеральных ведомств, пытался взглянуть на отчеты глазами противника. Выходило, что Америка — колосс на глиняных ногах, медлительный, неповоротливый, которого щелкают по носу злобные карлики. Богатые становились богаче, бедные — беднее. Средний класс отчаянно пытался урвать от жизни свой кусок.

Кеннеди осознавал, что последний кризис, убийство папы, захват самолета, похищение его дочери, унизительные требования являли собой тщательно спланированный удар, призванный разрушить идеологическое главенство Соединенных Штатов.

А параллельно приходилось бороться с атакой изнутри, угрозой взрыва самодельной атомной бомбы. Раковой опухолью, разъедающей государство. Аналитики предсказывали такие варианты, и соответственные ведомства принимали определенные меры предосторожности. К сожалению, недостаточные. Но угроза шла именно изнутри, террористы никогда не пошли бы на столь рискованный вариант. Они понимали, что нельзя выводить колосса из себя. Ибо при любом раскладе террористы проигрывали, какими бы смелыми они ни были. Взрыв атомной бомбы в мегаполисе вызвал бы мощную репрессивную волну, а террористы прекрасно понимали, что их дни будут сочтены, если государства, а прежде всего Соединенные Штаты, приостановят действие законов, гарантирующих гражданские свободы.