Четыре года в австро-венгерском Генштабе. Воспоминания полномочного представителя германского Верховного командования о боевых операциях и закулисных соглашениях. 1914—1918

Однако Англия изначально не была готова к осуществлению наступления под Салониками, считая необходимым предварительно усилить армию под командованием французского генерала Мориса Саррая войсками из Египта. Не хватало также тяжелой артиллерии.

К тому же англичане не забыли о своем поражении от турок при Кут-эль-Амаре и на полуострове Галлиполи, а неудача еще и при Салониках могла нанести английскому престижу слишком серьезный ущерб. Поэтому Англия не желала привязывать себя к какому-нибудь точному сроку начала наступления. Да и Италия не стремилась направить под Салоники больше войск, чем это было необходимо для обозначения своего присутствия. Однако Брэтиану не сдавался и продолжал упорно настаивать на том, чтобы генерал Саррай предпринял наступление до вступления в войну Румынии.

Тем не менее Антанта, прежде всего Россия, вынашивала планы по вторжению в Болгарию из Добруджи объединенных румыно-российских войск. Но Брэтиану был против этого, поскольку армия ему требовалась для грабительского набега на Трансильванию. Поэтому он рассчитывал при помощи русских ограничиться в отношении Болгарии оборонительными действиями и не допустить каких-либо провокаций.

Именно этим можно объяснить настойчивое стремление Брэтиану ограничиться объявлением войны только Австро-Венгрии или полным разрывом с ней всех отношений. Он постоянно отстаивал данное требование и заявлял лишь о готовности открыть русским пути через Добруджу и румынские порты для наступления на Болгарию. Территориальные же требования Румынии были согласованы очень быстро, так как они решались исключительно за счет Дунайской монархии. Возникали только разногласия по поводу выполнения гарантий со стороны Антанты.

Дело заключалось в том, что Брэтиану требовал, чтобы Антанта не шла на заключение мира до тех пор, пока не будут полностью удовлетворены румынские притязания. Антанта же считала, что румынская армия сама в состоянии завоевать желаемые территории. В конце концов, после долгих переговоров Румынии было гарантировано присоединение к ней даже тех областей, которые не будут захвачены силой оружия, если общий исход войны позволит это сделать.

Споры вызывало также последующее участие Румынии в мирных переговорах. Брэтиану требовал предоставления ей равных прав с великими державами, а Антанта на это идти не хотела. Но в конечном итоге Антанта согласилась с тем, чтобы Румыния получила это равноправие по всем вопросам мирного урегулирования, к обсуждению которых ее допустят.

В ходе переговоров Россия неоднократно теряла терпение и даже угрожала прекратить наступление в Галиции и Буковине, если Брэтиану наконец не возьмет на себя соответствующие обязательства. Под этим давлением объявление войны Австро-Венгрии было назначено на конец августа. При этом военная конвенция с Россией оговаривала российскую военную помощь в Добрудже, а румынскую – против южного фланга армии фон Пфлянцер-Балтина.

Переговоры с Румынией сопровождались также попыткой оторвать Болгарию от Центральных держав. В частности, предлагалось склонить болгарского короля Фердинанда I отречься от престола и покинуть страну, за что после окончательного разгрома Турции болгарам было обещано установление границы по городам Энос – Мидия. Причем наиболее заинтересованной в этих переговорах была Италия.

Однако Болгария осталась верна Центральным державам. Она самостоятельно провела наступление на Салоникском фронте и захватила населенный пункт Монастир в Македонии, что, очевидно, позволило Брэтиану полагать, что это, как и наступление армии генерала Саррая, уменьшило опасность для Добруджи. Во всяком случае, он без колебаний объявил в обговоренный срок войну Австро-Венгрии и вторгся в Трансильванию.

Между тем в Германии полностью не осознавали, насколько глубокой являлась национальная ненависть между румынами и мадьярами. В противном случае вряд ли немцам можно было бы надеяться на то, что румыны и мадьяры станут вместе сражаться плечом к плечу. Даже происходивший из немецкого дома Гогенцоллернов румынский король Кароль I не решился бы поставить свою страну перед подобным решением, за исключением такого положения, когда неизбежная победа Центральных держав не оставила бы ему другого выбора. В результате после успешного наступления в Сербии возникла идея поставить румын перед выбором и сыграть на опережение. Ведь в то время в Южной Венгрии на отдыхе располагались германские дивизии.

Однако эти задумки осуществить не удалось. В силу сложившихся обстоятельств на авансцену выдвинулись другие планы. При этом убежденность в том, что представитель дома Гогенцоллернов не позволит нанести Центральным державам удар в спину, способствовала снятию румынского вопроса с повестки дня.