Четыре года в австро-венгерском Генштабе. Воспоминания полномочного представителя германского Верховного командования о боевых операциях и закулисных соглашениях. 1914—1918

После этого Людендорф почувствовал себя – и не без оснований – обойденным, а также утратившим доверие императора и сделал соответствующие выводы. При этом, насколько мне известно, Людендорф почувствовал себя задетым не самим императорским решением, а характером его принятия. Он не занялся саботажем, а просто попытался отстоять таким способом свою позицию. Поэтому когда император Вильгельм II от своего решения по пограничному вопросу отказался, то Людендорф решил остаться. После этого переговоры в Бресте продолжились, но по-прежнему без какой-либо четко определенной установки.

В начале февраля того же 1918 года в Берлине снова прошли переговоры, на которых от Австро-Венгрии присутствовали граф Чернин и «генерал от снабжения продовольствием» фон Ландмер. Заседание проходило в малом зале здания резиденции рейхсканцлера, где на нас свысока, как на эпигонов[82]

, с большой картины взирал Бисмарк. На этом совещании вновь обсуждался польский вопрос, где известную австрийскую точку зрения довольно умело отстаивал граф Чернин, а Людендорф излагал соображения военного характера, на которых основывались требования исправления прусско-польской границы. Решение же оставалось за рейхсканцлером.

Однако, поскольку он так и «не смог прийти к окончательному решению польского вопроса», предоставил слово государственному секретарю фон Кюльману. Последний же не стал опровергать взгляды Верховного командования, но и не присоединился к графу Чернину. Тогда внезапно все поняли, что нерешенными остались также и столь многочисленные экономические вопросы. Поэтому было решено, что сначала по данной проблематике в плотном контакте друг с другом поработают соответствующие министры, а затем участники совещания соберутся еще раз.

Таким образом, недобросовестная политика продолжалась. Ведь за полтора года не нашлось времени даже на то, чтобы закончить подготовительные работы. Поэтому разве можно при подобных обстоятельствах действительно серьезно все сваливать на то, что Верховное командование действовало «в стесненных условиях»?

Те переговоры в Берлине были примечательны еще и тем, что Австро-Венгрия заняла позицию, согласно которой союзный договор никоим образом не обязывал ее продолжать борьбу в завоевательных целях Германии. По мнению ее представителей, сохранение существовавшего до войны положения означало бы не что иное, как выполнение союзнических обязательств.

Германия же со своей стороны подчеркивала, что под сохранением существовавшего до войны положения следует понимать не только старые границы, но и великодержавность, особенно в экономическом отношении. Поэтому пересмотр границ, необходимый для восстановления и обеспечения безопасности, является не завоеванием, а лишь основой для восстановления прежней мощи.

Вскоре Австро-Венгрия продемонстрировала свою позицию на деле. Когда Германия возобновила боевые действия с русскими и вторглась в Россию, союзник остался безучастным наблюдателем, так как он якобы не был обязан участвовать в немецких завоеваниях. Фон Штрауссенбург, которого я попросил вмешаться, предпринять что-либо оказался бессилен, сославшись на то, что данный вопрос является политическим. Это были врата с односторонним движением, которые открывались только в том случае, если австрийские интересы требовали, чтобы Германия оказала Австро-Венгрии военную помощь.

Конечно, с военной точки зрения невмешательство союзника в некоторой степени можно было оправдать тем, что на тогдашнем огромном Русском фронте к северо-востоку от Брест-Литовска оставалось всего несколько австро-венгерских батальонов. Однако ситуация сразу же изменилась, когда военное вмешательство стало необходимым и на Украине.

Тогда министр-президент Цислейтании Эрнст Зайдлер фон Фойхтенегг намеревался добиться одобрения бюджета на первое полугодие 1918 года. Социал-демократы же поставили свое согласие в зависимость от прекращения любых военных действий на Востоке. Однако, когда Германия из района Луцка вторглась также и на территорию Украины, о поставках зерна по условиям «хлебного мира» обеспокоилась и австрийская общественность. К тому же в то время начались переговоры с украинцами на предмет того, чтобы вернуть Австро-Венгрии столь опрометчиво обещанные им Холмские земли и ликвидировать секретный договор по Восточной Галиции.

Выход же из создавшейся ситуации австрийцами был найден в том, что Украина якобы сама попросила их об интервенции, чтобы положить в стране конец гражданской войне, за что согласилась на поправки к Брестскому договору. 28 февраля австро-венгерские войска тоже пересекли границу, что создало внешнее впечатление о сохранении союзного единства. При этом косвенным следствием такого шага явилось то, что Румыния почувствовала угрозу с тыла, стала более сговорчивой в вопросе о заключении мира и пошла на предварительные переговоры по заключению основного договора.