Четырех царей слуга

Размышляя о новой азовской кампании, Пётр решил ликвидировать многоначалие над войсками, уходившими в новый поход на юг. Заметим, что самодержец как в начале своей военной карьеры, когда он не приобрёл ещё достаточного опыта, так и в конце её, когда его полководческие дарования раскрылись в полной мере, не возлагал на себя обязанностей главнокомандующего ни на суше, ни на море, хотя фактически он, а не кто-либо другой, руководил сражениями.

Чем руководствовался царь, определяя себе скромное место в военной иерархии России, почему не стремился брать в свои руки бразды правления армией, предпочитая всегда оставаться в тени и лично командовать через номинальных главнокомандующих — неясно. Та версия, что, действуя подобным образом, царь в случае поражения мог свалить всю вину на «официального» полководца, должна быть отвергнута. Ибо не было случая, когда бы Пётр уклонился от ответственности за военную неудачу и свалил её на плечи другого.

Пётр Алексеевич не доверял старым воеводам из знатных боярских и княжеских родов — они воевали по старинке, пренебрегая познаниями европейского военного дела. Главнокомандующим 70-тысячной русской армией, которой вновь предстояло пойти на Азов, был назначен воевода Алексей Семёнович Шеин, получивший по такому случаю звание российского генералиссимуса.

Командующим пока ещё не существующим русским флотом, который спешно создавался на многочисленных верфях Воронежа, стал уроженец самой сухопутной страны в Европе — Швейцарии — генерал и адмирал Франц Лефорт. Генерал Пётр Иванович Гордон стал первым помощником генералиссимуса Шеина, исполняя одновременно должность «генерала-инженера». Как показали дальнейшие события под Азовом, фактически шотландец руководил осадными работами под турецкой крепостью.

Вопрос о том, кто будет начальствовать над царским войском в новом Азовском походе, решался 14 декабря. В тот день после обеда Пётр, по привычке без предупреждения, приехал в гордоновский дом. Отвечая на приветствие хозяина, сказал:

   — Ваша милость, бери шпагу и садись в мой тарантас. Поедем к Францу Яковлевичу. Что-то он незамог после вчерашнего пиршества. Дела надо обсудить важные. У Лефорта велено быть и другим начальным людям моим.

Действительно, когда царь и шотландец подъехали к новому кукуйскому дворцу петровского фаворита, их там у дверей встретил не только сам нездоровый Франц Яковлевич, но и генерал Автоном Михайлович Головин, князь Борис Голицын, несколько бомбардиров-преображенцев и другие ближние люди. Сняв шляпы, они склонили перед самодержцем головы в пышных париках. Среди них особенно выделялся огненно-рыжий Меншиков, который в этом старался перещеголять всех русских. Пётр, обняв своего любимца Франца, сказал ему:

   — Веди в дом. Вина к столу сразу много не подавай. Сперва о деле азовском говорить будем на консилии.

Военный совет решал в тот день только два вопроса. Первый — кому быть в новом походе генералиссимусом, то есть главнокомандующим всей армии. Второй — кому быть флотовождём, адмиралом. И тот другой вопрос самодержец решил заранее, без советов с кем-либо. Теперь ему хотелось знать, как отреагируют на его избранников близкие ему люди из числа настоящих единомышленников. Пётр Алексеевич опасался в сём деле «крамолы», хорошо знакомого ему по юности боярского местничества.

Собравшиеся и рассевшиеся на стульях и лавках в зале лефортовского дворца молчаливо ожидали сказанного царского слова. Патрик Гордон понимал, что не ходить ему в московской пешей рати на первых ролях. Но он всё же надеялся на то, что его воспитанник предпочтёт его всем другим служилым иноземцам. В том он действительно не ошибся.

Пётр I, собравшись с мыслями, твёрдым голосом, словно зачитывая высочайший указ, сказал:

   — По воле моей, великого государя, назначаю генералиссимусом на поход под Азов боярина князя Черкасского. Если его здоровье к весне не поправится, то быть генералиссимусом боярину и воеводе Шеину, Алексею Семёновичу.

Среди участников «консилии» раздался шёпот одобрения. Ближние бояре не раз блистали воеводским искусством и были уважаемы за заслуги государем. Царь, помолчав, добавил ещё:

   — Генералу Гордону Петру Ивановичу быть в походе первым помощником, правой рукой генералиссимуса. И исполнять при нём должность генерал-инженера.

Патрик Гордон встал со своего места и в знак признательности приложил руку к сердцу. В новом походе он получал должность высокую и почётную. После того как генерал сел, Пётр I продолжил:

   — Воронежским флотом новостроящимся в походе на Азов начальствовать велено Францу Яковлевичу Лефорту. Величаю его с сего дня чином генерала и адмирала.

Ни одна из названных фамилий не вызвала даже малейшего неодобрения в кругу ближнего царского окружения. Патрик Гордон знал хорошо и женевца, и князей Черкасского и Шеина. Все они были людьми заслуженными в войске Московии, знатного рода, если не считать Лефорта, купеческого сына из швейцарского города Женевы.