Читаем Четырнадцать дней полностью

Иногда я называла его придурком, а он меня – дурындой. Надеюсь, тебе, Шерил, он найдет прозвище получше. Конечно, в моей голове крутится миллион твоих прозвищ – некоторые из них еще со времен второго класса (Звездило!), средней школы (ты была Сник, а я Снэк, или наоборот?) и далее, вплоть до последних нескольких месяцев – о, вот их ты вряд ли захочешь узнать! Хотя, возможно, слышала некоторые от наших общих «друзей». Семеро из них приглашены на свадьбу, так что, надо понимать, вы разорвали отношения далеко не со всеми! Очень разумно. Сложно начинать новую жизнь с нуля.

Хотя ваши фоточки с помолвки – неплохое начало. Подумать только, ты перекрасилась в блондинку! Это нечто новенькое! Я-то знаю, как ты потешалась над девчонками, выставляющими селфи в купальниках, поэтому в полной мере оценила твою смелость: успешно преодолев ханжество, ты позировала в бикини на пляже для стольких снимков вместе со Стивом. Определенно я их заметила.

Как и твоя мамочка. У нее все в порядке? Ах, тетушка Джини и дядюшка Пол! Они наверняка чрезвычайно расстроены катастрофой, ведь пришлось отменить наспех подготовленную свадьбу после того, как твоя внезапная помолвка всех шокировала.

Всех, кроме фотографа, которого Стив нанял, дабы запечатлеть каждую секунду процесса. Искренность и спонтанность как нельзя лучше выражены тремя десятками постановочных фото со всех возможных ракурсов: Стив опускается на одно колено – в белой рубашке и брюках хаки, идеально подходящих к твоему белому платью и новым бежевым туфелькам на низкой шпильке, в которых ты точно не будешь смотреться выше его, ведь вы примерно одного роста. Да вы не переживайте! Все очень миленько!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Люди августа
Люди августа

1991 год. Август. На Лубянке свален бронзовый истукан, и многим кажется, что здесь и сейчас рождается новая страна. В эти эйфорические дни обычный советский подросток получает необычный подарок – втайне написанную бабушкой историю семьи.Эта история дважды поразит его. В первый раз – когда он осознает, сколького он не знал, почему рос как дичок. А второй раз – когда поймет, что рассказано – не все, что мемуары – лишь способ спрятать среди множества фактов отсутствие одного звена: кем был его дед, отец отца, человек, ни разу не упомянутый, «вычеркнутый» из текста.Попытка разгадать эту тайну станет судьбой. А судьба приведет в бывшие лагеря Казахстана, на воюющий Кавказ, заставит искать безымянных арестантов прежней эпохи и пропавших без вести в новой войне, питающейся давней ненавистью. Повяжет кровью и виной.Лишь повторив чужую судьбу до конца, он поймет, кем был его дед. Поймет в августе 1999-го…

Сергей Сергеевич Лебедев

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза
Салюки
Салюки

Я не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь. Вопрос этот для меня мучителен. Никогда не сумею на него ответить, но постоянно ищу ответ. Возможно, то и другое одинаково реально, просто кто-то живет внутри чужих навязанных сюжетов, а кто-то выдумывает свои собственные. Повести "Салюки" и "Теория вероятности" написаны по материалам уголовных дел. Имена персонажей изменены. Их поступки реальны. Их чувства, переживания, подробности личной жизни я, конечно, придумала. Документально-приключенческая повесть "Точка невозврата" представляет собой путевые заметки. Когда я писала трилогию "Источник счастья", мне пришлось погрузиться в таинственный мир исторических фальсификаций. Попытка отличить мифы от реальности обернулась фантастическим путешествием во времени. Все приведенные в ней документы подлинные. Тут я ничего не придумала. Я просто изменила угол зрения на общеизвестные события и факты. В сборник также вошли рассказы, эссе и стихи разных лет. Все они обо мне, о моей жизни. Впрочем, за достоверность не ручаюсь, поскольку не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь.

Полина Дашкова

Современная русская и зарубежная проза