Читаем Четырнадцать дней полностью

От всей души надеюсь, что вы держитесь, несмотря на все разочарования, обрушившиеся на вас. Конечно же, бывают вещи гораздо хуже, чем отмена шикарной свадьбы. С другой стороны, сломанная нога (помнишь, как в пятом классе ты сломала ногу и я целый месяц таскала твои учебники из класса в класс? Хорошее было времечко) или даже ушибленный палец (о, я стукнулась ногой о дурацкий стул на вашей кухне, а уже через какие-то десять минут мы ржали так, что чуть не подавились мороженым, поедая его прямо из пачки, которую ты приложила к моему пальцу) не идут ни в какое сравнение, например, с последней стадией рака, но вот ведь какая штука: в этот самый момент тот факт, что кто-то умирает от рака, никак не отменяет боль в ушибленном пальце (как мы пытались объяснить твоей бабушке, да будет ей земля пухом; по прошествии времени это выглядит весьма бессердечно. Господи, иногда мы были те еще гадины).

Да, отмена свадьбы и вправду большое расстройство, милые вы мои голубки, несмотря на смерть, болезни и развал экономики. Надеюсь, вы как-нибудь сумеете позабыть о чувствах всех остальных и провести эту ночь романтично. Конечно, держать вазу пустой – плохая примета. Я понимаю, ваза не входит в ваш список пожеланий, однако я никак не могла подарить вам что-то из указанной в нем фигни, которую вас наверняка заставила внести туда какая-нибудь продавщица. Если цветочные магазины закрыты из-за сущей чумы и вы не сможете поставить в вазу цветы, то, вероятно, вам стоит просто наполнить ее джином и устроить вечеринку! Я оставила в морозилке бутылку «Хендрикса», который предпочитает Стив. Купила ему в подарок – до того как обнаружила твои фотки в его ящике с нижним бельем, Шерил.

Если он все еще там (я про джин), то считайте его дополнительным свадебным подарком от меня вам обоим! В придачу к вазе.

Правда, я слышала, что ты, Шерил, нынче стараешься не пить. Молодец, кстати. Не все сразу. Конечно, мы с тобой все равно не пили джин – с той самой ночи, когда нам было по двадцать одному году и мы вместе надрались. Помнишь, Шерил? Смутно? В любом случае некоторые подробности той ночи не стоит рассказывать тебе, Стив!

Можете не отправлять мне открытку с благодарностями. Знаю, вы оба терпеть не можете их писать! Я слишком хорошо вас обоих знаю.

Берегите себя. А то мало ли, неизвестно ведь, как эта пандемия влияет на плод в первом (или уже во втором?) триместре.

Желаю вам всего самого-самого наилучшего!

Дурында/Сник и/или Снэк

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Люди августа
Люди августа

1991 год. Август. На Лубянке свален бронзовый истукан, и многим кажется, что здесь и сейчас рождается новая страна. В эти эйфорические дни обычный советский подросток получает необычный подарок – втайне написанную бабушкой историю семьи.Эта история дважды поразит его. В первый раз – когда он осознает, сколького он не знал, почему рос как дичок. А второй раз – когда поймет, что рассказано – не все, что мемуары – лишь способ спрятать среди множества фактов отсутствие одного звена: кем был его дед, отец отца, человек, ни разу не упомянутый, «вычеркнутый» из текста.Попытка разгадать эту тайну станет судьбой. А судьба приведет в бывшие лагеря Казахстана, на воюющий Кавказ, заставит искать безымянных арестантов прежней эпохи и пропавших без вести в новой войне, питающейся давней ненавистью. Повяжет кровью и виной.Лишь повторив чужую судьбу до конца, он поймет, кем был его дед. Поймет в августе 1999-го…

Сергей Сергеевич Лебедев

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза
Салюки
Салюки

Я не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь. Вопрос этот для меня мучителен. Никогда не сумею на него ответить, но постоянно ищу ответ. Возможно, то и другое одинаково реально, просто кто-то живет внутри чужих навязанных сюжетов, а кто-то выдумывает свои собственные. Повести "Салюки" и "Теория вероятности" написаны по материалам уголовных дел. Имена персонажей изменены. Их поступки реальны. Их чувства, переживания, подробности личной жизни я, конечно, придумала. Документально-приключенческая повесть "Точка невозврата" представляет собой путевые заметки. Когда я писала трилогию "Источник счастья", мне пришлось погрузиться в таинственный мир исторических фальсификаций. Попытка отличить мифы от реальности обернулась фантастическим путешествием во времени. Все приведенные в ней документы подлинные. Тут я ничего не придумала. Я просто изменила угол зрения на общеизвестные события и факты. В сборник также вошли рассказы, эссе и стихи разных лет. Все они обо мне, о моей жизни. Впрочем, за достоверность не ручаюсь, поскольку не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь.

Полина Дашкова

Современная русская и зарубежная проза