Чилийский поэт

Привычка сравнивать поэтов, будто они нуждаются в распределении согласно какому-то рейтингу, казалась Висенте абсурдной. Однако сейчас ему потребовалось просто сменить тему, а нападение на Суриту подходило для этой цели, потому что Пато впадал в отчаяние, когда при нем принижали достоинства Суриты, которого он сравнивал с Марадоной или с Дэвидом Боуи. К тому же Пато считал его своим наставником или даже отцом, поскольку именно Сурита не только согласился ознакомиться с его первыми стихами, но и откликнулся на них длинным письмом по электронной почте. Оно было набрано заглавными буквами и хвалило «обнаженную дерзость» ранних стихов, призывая продолжать творческий путь.

– Объективно говоря, Сурита выводит всех из себя, потому что он настоящий народный поэт, – настаивал Пато, автоматически сохраняя воинственный тон.

– Ты слаб умишком, – возразил ему Висенте, удивленный успехом своей стратегии. – Да, Сурита очень хорош, но Мильян даст ему тысячу очков форы.

– Мильян слишком лиричен.

– А ты читал его «Город»?

– Разумеется. Книга хорошая, но я предпочитаю Суриту.

– Какую именно из его книг?

– Книгу Суриты под названием «Сурита».

– Ту, что весит добрый килограмм?

– Ага.

– Ну что ж, я прочту, так и быть, – пообещал Висенте, который, конечно, уже читал эту книгу, и она показалась ему потрясающей. Но сейчас он решил, что будет лучше слукавить.

Тем временем Прю, вернувшись в хостел, связалась по скайпу с Греггом Пинтером, который признался, что страдает от похмелья, хотя был в рубашке с застегнутым воротничком и выглядел вполне себе свежим. Прю недостаточно знала Грегга и собиралась солгать ему, однако сочла, что из соображений профессионализма должна выложить всю правду, которую, на всякий случай, слегка обобщила и приукрасила. А он выразил сожаление по поводу их с Джесси разрыва и отметил, что все на свете происходит не просто так, поэтому неплохо бы поведать читателям эту историю. Прю наотрез отказалась, но Грегг настаивал: почему бы не проиллюстрировать публикацию деталями местных пейзажей и не рассказать все от первого лица? Он был помешан на повествованиях от первого лица, но Прю не согласилась – нет, незачем. И предложила написать заметку о чилийских бездомных собаках, или об эксгумации останков Пабло Неруды, или о новом правительстве Мишель Бачелет, о Камиле Вальехо[24], или о городе Вальпараисо. Увы, как она и опасалась, Грегга не заинтересовала ни одна из этих тем.

– Читатели нашего журнала желают больше необычных, неочевидных, неожиданных историй и деталей, – заявил он.

– А заметка о стране, переполненной бродячими собаками, тебя не устраивает?

– Но ведь история о вас с Джесси гораздо интереснее. Наверное, сможешь включить туда и упоминание о собаках.

– Ну да, история глупой журналистки, заблудившейся в деревушке на севере Чили. – Прю потеряла терпение. – Одинокая журналистка, встречающая Новый год среди бездомных собак.

– Извини меня, Прю, – с профессиональной нежностью произнес Грегг, – знаю, что ты все еще страдаешь от разлуки, и это продлится немало времени, но ваша история весьма красива. Как знать, может, изложив ее, ты вдруг обнаружишь, насколько этот печальный сюжет привлекателен и в то же время важен.

– Важен для кого?

– Да для всех, – отрезал Грегг, – прежде всего для читателей.

– Ну, тогда и излагай это сам, – с невольной агрессивностью бросила ему Прю.

– Ты хочешь, чтобы вашу историю поведал я?

– Нет-нет. Я имею в виду, что ты ведь писатель, вот и напиши, сочини сам. А я не хочу.

Грегг немного помолчал, представляя себе будущий роман или воображая, что уже создает его на компьютере и даже подписывает контракт на шестизначную сумму в манхэттенском офисе, стены которого увешаны дипломами Пулитцеровской и Национальной книжной премий. Между тем Прю настаивала на теме Неруды, но Грегг заявил, как она и ожидала, что наверняка найдутся более могущественные средства массовой информации, которые ухватятся за освещение этой новости. А кроме того, Неруда теперь никого не интересует, потому что он когда-то признался в изнасиловании женщины. Этого Прю не знала, но Грегг изрек фразу тоном человека, выкладывающего общеизвестный факт, поэтому она сделала вид, что тоже в курсе.

И тогда Прю предложила начать с этого, но обязательно включить в статью и других чилийских поэтов. Она упомянула Никанора Парру и подготовку в стране к столетию со дня его рождения как к национальному празднику. Однако Грегг не читал произведений Парры, хотя и вспомнил, что Боланьо часто его цитировал, а сам Грегг – горячий поклонник Роберто Боланьо и, соответственно, многих авторов, которых упоминал Роберто Боланьо. Правда, Грегг не знаком с их стихами, но уверен, что они великолепны.

Прю сообщила, что вряд ли удастся взять интервью у Парры, но она может попытаться, и рассказала ему о молодых поэтах – таких серьезных, боевитых, уверенных в себе, – с которыми только что познакомилась. Идея статьи о стране, где так важны поэты, а поэзия играет даже чересчур значимую роль, вызвала у Грегга восторг – даже больший, чем заметка о Парре.