Чистилище. Книга 2. Тысяча звуков тишины (Sattva)

Мои глаза теперь как бы перевернулись, обозревая душу. Душа моя вопила от боли. Когда я изображал показную ярость и крепко бил какого-нибудь менее удачливого обитателя этого отстойного мира, душа моя содрогалась еще больше.

Как-то мы остались вдвоем со Свиридом, и он стал расспрашивать меня об армии, войне. Потом усмехнулся и неожиданно сообщил, что сам когда-то мечтал стать военным. Но при братве авторитет предпочитал не затевать задушевные разговоры. «Не очень-то ты им доверяешь, – думал я, – еще бы, любой человеческий поступок тотчас будет оценен как слюнтяйство, а тут недалеко и до отречения от власти». Я укрепился в мысли, что каста избранных в уголовном мире служила ему ширмой, за которой пряталось что-то мягкое и уставшее, как школьник, мечтающий о каникулах.

Свирид оценил отсутствие у меня рвения к лидерству. Однажды он даже прямо спросил об этом, прищурившись своими проницательными глазами. Таким взглядом может обладать проповедник, партайгеноссе или руководитель террористической группировки. Я уклончиво ответил, что, потеряв семью и разуверившись в былых приоритетах, не хочу искать новых. Я вовсе не лгал – я ведь нуждался только в успокоении души. Тогда он посмотрел на меня очень внимательно и сообщил, что скоро выходит на волю. Немного помедлив, изучая реакцию, спросил, не хотел бы я поработать на него на воле – взамен за досрочное освобождение? Помню, я осторожно высказался не в пользу возможных мокрых дел. Свирид тогда скривился и сунул обе руки в карманы брюк – это был, кажется, единственный его неинтеллигентный жест. Он предложил мне более оригинальный ход: он берет на себя организацию досрочного освобождения, я соглашаюсь жить в его доме в качестве его личного телохранителя и инструктора по рукопашному бою для его персонала. Так должно продолжаться до окончания срока, а дальше – на мой выбор. Он так и сказал: «персонала». Как будто речь шла о пристойной фирме программистов, а не о банде отчаянных злодеев.

Как только я услышал слово «освобождение», тотчас возник трогательный мираж: я подхожу к маленькой девочке в косынке в красный горошек, и она обвивает мою грубо стриженную шею своими мягкими ручонками. Я незамедлительно согласился – предложение ограниченной свободы выглядело заманчивым. У меня не было ни дома, ни семьи, ни одной живой души, которой я был бы нужен. Свирид сообщил, что имеется одна немаловажная оговорка: я должен находиться всегда при нем и если вдруг изменю свое решение, он посчитает это нарушением договора и разбираться будет по понятиям. Я нарочито небрежно ответил: он мог бы этого и не говорить, мы и так живем по понятиям…

Свирид протянул мне руку – первый раз за три с лишним года знакомства. Рука его была мягкая, гладкая и горячая. Но в глазах полыхал холодный огонь, как у оборотня. «Странное сочетание», – подумал я, глядя на глубокие морщины стремительно стареющего, но не лишенного благородных черт лица».

2

Лантаров очнулся, как от кошмарного сна, который он наблюдал со стороны.

Он огляделся, как будто был в доме впервые. Внутри стояла оглушительная тишина.

Он потянулся, и внимание его обратилось к кончикам пальцев ног, которые он стал ощущать без опасения, как свои здоровые конечности. «Пойду, уже чувствую это, – почти ликующе подумал он, – пойду!»

Лантаров стал читать дальше.

«После того как, освободившись, Свирид исчез, возня вокруг моей персоны продолжалась месяцев семь-восемь. Я даже решил, что не сложились пазлы сложного воровского плана.

Я не роптал и стал уже понемногу забывать о договоренности. И вдруг – бац! – свершилось! Все произошло так неожиданно, что я не успел даже сообразить, как оказался на свободе. Стоял сырой, промозглый март с холодной водяной пылью в воздухе. Я не успел даже понять смены своего положения, только вышел и поежился.

Выкатившись из подворотни, на улице эффектно появился черный блестящий «мерседес», как будто выхоленный ворон слетел с ветки дерева. Какой-то человек в темном костюме с модным синим галстуком отделился от автомобиля и прытко приблизился ко мне вплотную.

– Вас ждут, – таинственно проговорил он с ненатуральной ухмылкой и жестом указал на «мерседес».

Я никогда не видел таких фешенебельных машин близко – что-то в этой жизни определенно проскочило мимо меня. Но колония научила меня относиться невозмутимо ко всему, потому что за внешним обликом часто можно отыскать совсем иной смысл. Наверняка я смотрелся нелепо в легкой, на размер меньше, курточке и дешевых туфлях на фоне этой невиданной комфортабельности. Молодой человек открыл предупредительно дверцу, и в глубине я увидел… Я был поистине изумлен. От Свирида остались только глаза – выпуклые и насмешливые, сверлящие пространство. Его вальяжный вид соответствовал статусу солидного бизнесмена – так может выглядеть глава банка или топ-менеджер крупной компании.

– Садись, – скомандовал Свирид, протягивая руку.

На пальце у него светился золотой перстень с каким-то камнем.

– Добро пожаловать на свободу. – Свирид повернулся к парню на водительском месте. – Поехали.