Чистое сердце

– Да, кстати. Слушай! Девочка была та еще. Я сначала поговорил с ее парнем Терибутом, он в шоке, в основном говорили его родители. Кевин, правда, сделал Дороти предложение, она согласилась. Родители тоже были не против, они сами дали Кевину денег, даже начали копить на свадьбу. А вот подруги… Хотя после того, что они наговорили, я уже не уверен в искренности их дружбы.

– В каком смысле?

– Короче, я пришел к одной из них, Мисси. А вторая, Изабелла, как раз была у нее. Я представился, все как положено. Девчонки пустили слезу. Для виду. Мне даже показалось в один момент, что одна из них подмигнула другой. Может, думали, что я кинусь их жалеть. Ха–ха. Они мне обе жутко не понравились. Через пять минут после начала опроса, они уже вовсю рассказывали о Дороти гадости.

– Например?

– Интересно, да? Ну, если ты не будешь меня перебивать и торопить, я расскажу, – Сэт ухмыльнулся.

– Сэт!

– Да ладно, я ж и так рассказываю. Короче, не буду подробно, если хочешь почитай, – Сэт кивнул на протокол опроса на столе и два исписанных обыкновенных листа. – Я все как можно подробнее зафиксировал, расскажу в общих чертах.

– Ну так давай уже!

– Дороти сначала стала встречаться с Кевином на спор два года, потом вроде как влюбилась в него. Но сначала у нее был еще другой парень из Грейхилла. С матерью она была в контрах.

Джерри поднял брови.

– Одна из подруг, – Сэт изобразил кавычки, – сказала, что Дороти воровала у матери деньги. Отец был на стороне дочери, из–за чего у родители постоянно ссорились. Дороти хвалилась, что ей это на руку, потому что так отец покупает ей больше. Не знаю, зачем они все это мне рассказали, я ведь не спрашивал. Нет никаких доказательств их словам, да и так ли это важно для дела, – Сэт пожал плечами. – Ну хреновенький человек она, и что с того? Я с ними пообщался полчаса от силы, и вот что скажу: сами они не лучше. И если Дороти с ними дружила, то она тоже явно не божий одуванчик. В соцсетях она девочка–заинька: на главных позициях в группе поддержки, любящий парень, фотки с букетами цветов каждую неделю, успехи в учебе. Я думаю, что и в школе Дороти производила такое впечатление.

– Да уж, с подругами ей повезло, – протянул Джерри и прикрыл глаза.

Сэт начал болтать еще что–то, не имеющее отношения к делу, но мысли Джерри уплыли далеко в прошлое.

Был ли он сам таким уж хорошим сыном?!

Перед закрытыми веками возникла их семейная гостиная с крашеными светло–бежевыми стенами, мама в хлопковом голубом платье…

– Сынок, а почему дома? – мама улыбнулась, вытерла руки о кухонное полотенце в мелких желтых цветах (удивительно, что спустя столько лет память хранит такие незначительные детали) и шагнула в его сторону, все еще надеясь на приветственное объятие.

– Не твое дело! – рявкнул он сам, шестнадцатилетний, в черном спортивном костюме с белыми лампасами.

– Джерри, как ты разговариваешь с матерью? – отец вошел прямо следом за ним и теперь хмурился, глядя на сына.

– Я сейчас ни с кем не хочу разговаривать! Неужели не видно?!

– Ну–ка извинись!

– Я наверх! – пропустив мимо ушей, бросил Джерри, вбежал по ступенькам на второй этаж и включил музыку. До роковых выстрелов оставалось два часа. Сейчас он даже не мог вспомнить из–за чего тогда вспылил. Что там волнует подростков? Точно из–за какой–то ерунды.

Даже спустя десять лет эти воспоминания будили в нем того растерянного мальчишку. Джерри тяжело сглотнул. Воскрешать эти моменты снова и снова было больно, но и забывать не хотелось. Эти несколько последних мгновений запечатлелись ярче всего.

А до этого? Учился Джерри неплохо. Не курил, почти не пил, что удивительно для старшеклассника из их района. Часто он так хамил родителям? Вроде нет. Но может и не замечал. До четырнадцати лет он много времени проводил с отцом. Потом улица, турники, девушки, пляж. С матерью он встречался лет с десяти только на кухне. Вспомнил, как бывало, мама подойдет, обнимет, а он вырывается. Полжизни сейчас отдал бы за одно единственное такое объятие.

А эта джинсовая куртка, которая сейчас висела на стуле! Какой скандал тогда разразился! Мама принесла эту джинсовку и сказала, что такая была у папы в молодости. Она чуть ли не хлопала в ладоши, а отец влюбленно ухмылялся с дивана. Джерри заявил, что пусть он тогда ее и носит. Вещь явно была не по размеру, слишком большая, слишком черная, слишком джинсовая. Джерри тогда носил одни только спортивные костюмы и скривился, открыв коробку. Мама явно расстроилась:

– Померяй хотя бы. Не обязательно носить постоянно и одевать прямо сейчас. Да, она немного побольше, но вот поступишь в колледж и будешь ходить, туда же не пустят в спортивном костюме.

– Я не собираюсь ходить как лошара!

Так слово за слово, Джерри обидел и мать, и отца. Кажется, он даже послал их. Даже при мысли об этом у него от стыда запылали уши. Вот бы родители узнали, что сейчас он не расстается с этой курткой, и не только из–за того что это чуть ли не последняя вещь, оставшаяся от родителей, а потому что она ему действительно нравится.

***