Что изволите?

Если не считать мои догадки бредом, а именно так чаще всего непосвященные в проблему люди и считают, – давно заметил Фёдор, – если доброжелательно примириться с моей догадкой об управляемости и мафиозности историков, то сразу всё становится вполне логичным! Всё становится на свои места! И вся их странная деятельность покажется вполне осмысленной и нам понятной – им приказывают втюхивать нам несостоятельные сказочки – они и втюхивают!

В общем, это было бы терпимо, если бы те сказочки не отравляли сознание русских людей опасной ложью о том, будто история нашего народа сравнительно короткая, совсем полудикая, бессмысленно кровавая, без выдающихся достижений, без высокой культуры! Было бы терпимо, если бы не впаривали нашему народу, будто всё лучшее у нас от Запада или Востока, а сами мы всегда были негодными ни на что путное! Иначе говоря, наши историки активно работают против нас, против своего народа! Они – агенты чужого влияния! И потому-то я их и считаю самыми подлыми людьми!

Кстати, все факты, перечисленные мной, и множество других на эту тему сами историки презрительно именуют альтернативной историей! По аналогии с неким антимиром, существующим параллельно с нами! Таким способом они насмехаются над еще непознанной истиной, дабы отвратить читателей от исследования важнейших исторических фактов, внушить их не научность, посеять неверие во всё, что запрещено знать простым смертным, однако просачивается на свет божий! А ведь куда логичнее было бы официальную нынешнюю историю именовать ошибочной, навязанной нашему народу Романовыми, устаревшей и лживой, а ту, якобы альтернативную, напротив – истинной, исследовательской, научной, правдоподобной или как-то в этом ключе.

«Вот, вспомнил вдруг свою старую историю об истории, – наконец хоть немного ушел в сторону от прежней темы Фёдор. – Что удивительного в том, что от школьных уроков истории меня просто мутило! Даты я, конечно, зубрил, как и все, ведь заставляли! Да бог с ними! Но цельная картина мира от тех уроков у меня никак не выстраивалась! Я уж и так, и сяк, но ничего не становилось похоже на жизнь нормальных мыслящих людей в той школьной истории! Ясно было, что историки всё понавыдумывали, но сделали это совсем коряво! А тут еще наша историчка ко мне пристала: «Ты один до сих пор не принёс экспонат для музея! Годовую оценку тебе не выведу! Все принесли, один ты артачишься…»

Вполне нормальная учительница, но была у нее маньякальная страсть к созданному ею же школьному историческому музею, в который за несколько поколений мои предшественники столько разной муры понатащили, что и размещать ее негде! И вся она после некого освящения и оформления нашей историчкой – всякие бирки, придуманные легенды, подставки – становилась якобы вехами подлинной нашей истории.

Мне было смешно! Но я пребывал в том возрасте, когда мальчишеское озорство играло в крови неумеренно, потому однажды, когда историчка меня допекла, принес ей-таки экспонат. Принёс его до урока, держа от всех в секрете, и оставил завернутым, как смог, в газету на учительском столе. Историчка, разумеется, увидев его, оживилась! Пожалуй, даже представила как это нечто, большое и интересное, займёт выдающееся место в ее музее! Наши отличницы услужливо подсказали ей, что это я сдался, наконец, и принес положенный экспонат. Она медленно и торжественно, будто дело имела с сюрпризом, начала своё священнодействие… А все, волнуясь, ждали его окончания – всем было интересно узнать, что я приволок для музея? В общем, сюрприз удался на славу! Историчка, развернув газету, истошно заверещала! Ведь там оказался человеческий череп. Я раздобыл его с большим трудом и приделал красочно оформленную табличку следующего содержания: «Я, великий и единственный Чингисхан, удостоверяю тот факт, что по своей воле в знак высокого уважения к ученику десятого класса Фёдору Завьялову передаю свой личный череп на вечное хранение в исторический музей школы №7».

Меня грозились исключить из школы, но постепенно всё рассосалось! Предполагаю, что директор школы, мужик бывалый, не стал дискредитировать память о Чингисхане!

Он наверняка всё правильно оценил. Я ведь всё-таки выполнил задание учительницы, даже непредусмотренное программой. Пусть не так как ей это виделось, но выполнил. Потому ей всего-то надлежало оценить мою работу, поставив хоть два балла, если так уж плохо, на ее взгляд, я сработал, но не возбуждать же общее внимание и не требовать зачем-то моего исключения из школы. После таких рассуждений директор, видимо, как-то успокоил историчку и постепенно замял моё дело.