Что может быть лучше плохой погоды. Тайфуны с ласковыми именами

Я не считаю нужным ей возражать, тем более что мы уже на людной улице и подходим к ресторану. Нет никакого сомнения, что у Эдит была встреча с седоволосым, а для прикрытия она заглянула к парикмахеру. И конечно, перекинулась словечком с Дорой Босх. Нельзя сказать, чтобы моя комбинация с Дорой Босх отличалась тонкостью замысла, и нечего удивляться, если Эдит что-либо пронюхала, но в тот момент подозрения меня не беспокоили, да и раздумывать не было времени. А сейчас мне некогда оправдываться в собственных глазах и укреплять в Эдит иллюзию, будто она тащит меня на буксире. Эдит тоже одна из ближайших опасностей, но, пока она вступит в действие, задача должна быть решена; если задача не будет решена, то ни Эдит, ни прочие частности уже не будут иметь для меня никакого значения.

Мы входим в ресторан, я галантно принимаю от нее плащ и вместе с моим передаю на вешалку. На нашем привычном месте у окна сидит какая-то парочка.

– Наши места заняты, – замечает Эдит.

– Слишком рано…

Она молча бросает на меня взгляд, и мы направляемся к другому столу.

Эдит сходила к своему парикмахеру, и я решаю после обеда сходить к своему. Ох уж эти парикмахеры!.. Часом позже захожу в кафе выпить чашечку кофе. Здесь хорошо натоплено, торчать же на улице в такую погоду, когда резкий ветер швыряет в лицо тучи водяной пыли и способен унести не только шляпу, но и тебя самого, просто глупо: повесив плащ, я усаживаюсь в удобное кресло.

Кофе на диво вкусный, да и погода располагает, так что я повторяю заказ и лишь после этого отправляюсь к парикмахеру. Однако по пути мне приходится смириться с мыслью, что со мной случилось небольшое приключение –

плащ, в котором я шагаю по улице, оказывается не мой. С

виду он ничем не отличается от моего, так что ошибиться было не мудрено, но в этом я обнаруживаю записочку.

Чисто личного характера. Нечто вроде маленькой справки, касающейся, как ни странно, близкого мне существа.

Если бы я сказал, что идет дождь, можно было бы с полным правом упрекнуть меня в том, что я слишком повторяюсь. Но в этот вечер он льет как из ведра, и «дворники» не справляются с потоками воды, падающими на ветровое стекло, а слепящие лучи фар уже в двух метрах от носа машины размываются, превращаясь в мутное свечение. Хорошо, что дорога мне знакома – я не раз ходил здесь пешком, – и тем не менее, когда двигаешься пешком, все имеет один вид, а когда ты в машине – совсем другой.

Чтоб не оказаться на обочине и не пропустить нужный мне поворот, я стараюсь ехать как можно тише. Наконец среди смутно проступающей массы деревьев я различаю узкую заброшенную дорогу. Съезжаю на нее задним ходом, чтоб было проще выехать, ставлю машину на обочине и иду пешком.

До баржи – второй справа – не более двухсот метров, и все же, пока я до нее добрался, я промок до нитки. Оказавшись на палубе, проделываю небольшую операцию в целях предосторожности, затем бесшумно спускаюсь по трем ступенькам и без стука нажимаю ручку двери.

Помещение освещает желтым светом слабая лампочка.

Ван Альтен за столиком, как будто он и не вставал с тех пор, как я его видел в последний раз. Но сейчас он не ест, а рассматривает какой-то каталог. Каталог стандартных вилл, если меня не обманывает зрение. Человек захлопывает проспект и так резко вскакивает с места, что мне кажется, сейчас я услышу страшный вопль.

– Я вас потревожил? – осведомляюсь я по-английски.

– Что вам угодно? – неприязненно спрашивает ван

Альтен, и рука его тянется к телефону на столике.

– Спокойно, сейчас я вам все объясню. Но должен предупредить вас: никаких криков о помощи и никаких попыток связаться с внешним миром. Телефонный провод оборван, а мой пистолет, как видите, снабжен глушителем.

При этих словах я показываю ему оружие, полагая, что кое-какие представления о баллистике он, должно быть, имеет. Затем подхожу к иллюминатору и для пущего уюта опускаю занавеску. Но рассчитывать на уют в этом плавучем амбаре бесполезно. Обстановка здесь самая убогая.

Просто диву даешься, как этот человек, который, как утверждают злые языки, получает крезовское жалованье, может жить в подобных условиях.

– Что вам от меня нужно? – все так же неприязненно спрашивает ван Альтен, хотя уже более сдержанно.

– Я хочу сделать вам одно предложение. Хотите –

принимайте его, хотите – нет, но выслушать меня вам придется.

Он молчит и продолжает стоять все в той же напряженной позе, почти упираясь головой в потолок.

– Может, сядем, а? – предлагаю я.

Ван Альтен садится и машинально отодвигает каталог.

Я устраиваюсь по другую сторону стола, держа пистолет в нужном направлении и так, чтобы он мог при необходимости сработать безотказно, и в то же время достаточно далеко от моего собеседника, чтобы оставаться вне пределов досягаемости его костлявых рук.

– Вы, вероятно, догадываетесь, что речь пойдет об архиве. Мне нужны кое-какие справки.

– О каком архиве? – спрашивает Ван Альтен.

– О том, который доверен вам. И главным образом о том, совершенно секретном.

– Понятия не имею о таком архиве.