Чудеса в решете

— А как они держаться будут? Слезут же. Может, резинки есть?

— К штанам пристегнете. Флапий поможет. — твердо заявила Франси. Ее муж, охотно соглашаясь, кивая.

Антон взял в руки штаны типа бриджей, надел и затянул веревку на поясе. Штаны были из темно-зеленого сукна, и на них были нашиты узкие полосы из красного шелка. Флапий присел у ног Антона и ловко пристегнул чулки к изнанке бриджей, затем на четыре серебряные пуговицы застегнул штаны на щиколотках. Сверху надел льняную тунику, почти белую, и Флапий торжественно протянул ему пояс с кинжалом.

— Подпоясывайтесь, милорд.

Антон надел пояс, а Флапий помог ему разобраться с красным кафтаном. Отошел, рассматривая Антона, и прослезился.

— Прямо как ваш батюшка в молодости. Скажи, Франси?

Женщина посмотрела на Антона и согласно кивнула.

— Похож, — сказала она, — очень. Только бороды не хватает.

Антон рассматривал приталенный кафтан с высокими плечами и рукавами до локтей.

— Тут пуговиц нет, — сообщил он. — И рукава короткие.

— Этот кот носится без пуговиц, — безапелляционно сообщила Франси, подавая Антону высокие ботинки с медными пряжками. — Надевайте батильоны. Они должны быть вам впору. И они неношеные. Ваш отец любил сапоги носить.

Антон взял ботики и надел. Застегнул пряжки, полюбовался на тонкие носы и потопал.

— Ну, теперь я готов? — спросил он.

— Почти, милорд, остались меч и плащ, — сообщила, разглядывая Антона, Франси. — Вот поясная сумка. — Она подала небольшую кожаную сумку с короткими ремешками. — Надевайте ремень с мечом. Пристегните сумку спереди на пояс.

— Там пусто. — посмотрев внутрь, ответил Антон.

— Конечно, пусто! Скажите спасибо отцу! — резковато отозвалась Франси. Увидев укоризненный взгляд мужа, ответила: — А пусть знает, какой у милорда был батюшка. Сделал сына и умчался на лошади, и вспомнил о нем лишь под конец жизни. А мать его одна растила, из сил выбивалась. Даже одежду нормальную купить ему не могла… и что он оставил наследнику? Что, я тебя спрашиваю? Пять бочек настойки? Так что молчи.

— А я молчу.

— Вот и молчи.

Антон не стал слушать их перебранку, вернулся в спальню, надел под кафтан наплечную кобуру с пистолетом и вышел.

— Ну, когда поедем? — спросил он.

— Да все уже готово милорд. Ждем только вас. Две повозки загружены, лошади запряжены…одной Франси будет править, другой Эрзай. А мы с вами верхом…

— Я тоже в повозке поеду. Дорога длинная?

— Длинная, но не очень.

Они вышли на двор. Там стояли две крытые тентом повозки, запряженные лохматыми лошадками, и под седлами стояли, опустив обреченно головы, две старые клячи.

— Вот и посплю. А клячу эту дома оставьте, — проговорил Антон.

— Как скажете, милорд. — без споров согласился Флапий и озадачил Антона вопросом: — А где у нее дом?

— Я имел в виду… пусть в замке остается… и вспоминает боевые походы.

— А-а… в этом смысле? Ну, пусть остается и вспоминает…

Флапий многозначительно переглянулся с женой. По их взглядам Антон понял, о чем они думают.

«И этот чудит».

Он обреченно вздохнул, осознав, что не успевает следить за языком, и спросил:

— Мне в какую повозку лезть?

— Если не побрезгуете, то со мной езжайте, — забираясь на козлы ответила Франси.

— Да че мне брезговать? Ты же, Франси, не заразная.

Он залез в повозку. Осмотрелся и попросил:

— Флапий, принеси немного сена, я прилягу.

— Как прикажете, милорд, — ответил слуга и тут же распорядился:

— Эрзай, принеси сено его милости.

— А че я? Тебе сказали, ты и неси. Я его милости не слуга.

Антон посмотрел на возницу. Стройный подтянутый мужчина лет сорока с узким лицом и хищным, как у орла, носом.

«На грузина похож», — подумал, Антон. И, улыбнувшись, произнес:

— Да я и сам сходить могу. Тут недалеко.

Эрзай кинул на него взгляд и пробурчал:

— Сидите. Чего уж. Я схожу, ваша милость.

Он ушел, а Антон, глядя ему вслед, спросил Франси:

— Франси? А почему вы с мужем называете меня милорд, а Торвал и он, — Антон показал кивком головы на Эрзая, — Вашей милостью.

— Так мы вам служим, потому что слуги и храним вам преданность. А шер и степняк приживалы. Они сами, по своему желанию, остались с вашим отцом. Он их из похода на Святую землю привез, как и моего мужа. Что там точно произошло и почему они остались с ним, я не знаю. Но вот уже лет как десять живут здесь и помогают. Вроде им идти некуда, и отцу вашему они чем-то обязаны. Тайна это, а я в чужие тайны не лезу.

— Значит, для тех, кто мне служит, я милорд, а для всех остальных ваша милость?

— Не для всех, милорд. Равным и тем, кто ниже вас по положению, вы сэр.

Барон Газан Рейдеранский для вас милорд, а граф Мольт Кинсбрукский Ваше сиятельство, тот служит герцогу Овруму Маренхейскому, а герцог для вас Ваша светлость.

— С ума сойти! я не запомню все эти… обращения и звания.

— Ничего страшного, милорд, мы обещали вам помочь, значит, поможем…