Чудесная жизнь Іосифа Бальзамо, графа Каліостро

Каліостро секунду смотрлъ на барона, потомъ бомбой вылетлъ изъ комнаты. Гейкингъ пожалъ плечами и сталъ тихо ходить по ковру, позвякивая шпорами. Лоренца, слышавшая всю эту сцену, ломала руки, не зная, что сдлаетъ графъ, но минутъ черезъ пять Каліостро появился переодтымъ въ парадный кафтанъ и вжливо произнесъ:

— Можетъ-быть, г. баронъ не откажется откушать кофе?

Гейкннгъ отказался, они поговорили нсколько мииутъ объ общихъ митавскихъ знакомыхъ и разстались, но офицеръ не могъ позабыть смшного и подозрительнаго впечатлнія, которое произвелъ на него Каліостро, и разсказы Гейкинга о его свиданіи съ графомъ не мало повредили послднему.

Баронъ Карберонъ (впрочемъ, онъ получилъ баронскій титулъ только въ 1781 г.), наоборотъ, отнесся очень привтливо и радушно къ нашему герою. Онъ былъ убжденный духовидецъ, петербургскій масонъ и большой другъ Мелиссино, съ которымъ вскор и познакомился Каліостро. Выходку барона Гейкинга они объясняли тмъ, что тотъ иметъ надменный характеръ и, кром того, очень гордъ своею принадлежностью къ берлинской Ландлож, которая вообще нсколько пренебрежительно относится къ шведскимъ и англійскимъ масонамъ.

Карберонъ устроилъ графу и пріемъ ко двору. Императрица приняла Каліостро съ улыбкой, но милостиво. Она уже охладла къ масонамъ и хотя не преслдовала ихъ, но далеко не такъ покровительствовала, какъ лтъ пятнадцать тому назадъ. Къ тому же она убдилась, что они не такъ ей полезны, какъ она предполагала, а мечтательность и прекраснодушное фантазерство казалось ей смшнымъ и опаснымъ.

Каліостро показалъ нсколько опытовъ во дворц. Екатерина внимательно слдила, но потомъ произнесла:

— Браво, графъ! Но что сказалъ 6ы мой другъ, покойный Вольтеръ?

Узнавъ, что Каліостро занимается медициной и лечитъ, она совтовала ему обратить особенное вниманіе именно на эту отрасль знанія, потому что — облегченіе человческихъ страданій — достойное эанятіе мудреца.

Докторъ Роджерсонъ самодовольно закашлядся, принявъ замчаніе на свой счетъ, но посмотрдъ на Кадіостро косо.

7

Первыя пробы леченія Каліостро производилъ дома на своей жен, когда у нея болла голова или зубы. Понемногу онъ сталъ исцлять нкоторыя болзни, то пользуясь извстными лекарствами, то составляя снадобья самъ, то наложеніемх рукъ безъ всякихъ медикаментовъ, то приказывая нездоровью, какъ слуг, покинуть болящаго. Онъ вылечилъ барона Строганова отъ нервнаго разстройства, Елагина, Бутурлину и многихъ другихъ. Наконецъ, онъ избавилъ отъ неизлечимаго рака асессора Ивана Исленева, чмъ особенно прославился въ русской столиц, потому что Исленевъ посл выздоровленіл впаль въ какое-то восторженное слабоуміе, запилъ и цлыми днями бродилъ по улицамъ, прославляя прізжаго чудотворца, а за нимъ слдомъ бгала жена его, ища повсюду своего пьянаго мужа.

Слава Каліостро распространялась по разнымъ слоямъ общества; посл господъ къ нему повалила челядь: лакеи, повара, кучера, форейторы и горничныя. Съ бдныхъ онъ ничего не бралъ и даже снабжалъ ихъ деньгами и платьемъ. Однажды онъ исцлилъ даже на разстояніи, сидя у Потемкина во дворц и не вставая съ кресла. Со свтлйшимъ его связывала крпкая духовная связь, такъ какъ Григорій Александровичъ съ первой встрчи полюбилъ графа и увровалъ въ его силу и знаніе. Впрочемъ, было еще одно обстоятельство, которое привлекало къ Каліостро русскаго баловня и даже приводило его часто въ небольшія темноватыя комнаты у Лт-няго сада. Потемкинь полюбилъ не только графа, но и графиню, и сдлалъ это, какъ и все, что онъ длалъ, безъ удержа и безъ оглядки. Каліостро, можеть-быть, и замчалъ это, но смотрлъ сквозь пальцы, не придавая большого значенія любовнымъ исторіямъ, зная Лоренцу въ сущности врной подругой н отлично понимая, что, во всякомъ случа, шума поднимать не слдуетъ.

Уже три мсяца прошло, какъ графъ пріхалъ въ Петербургъ; городъ уже не такъ удивлялъ чужестранца, и темныя послднія августовскія ночи уже не томили безсонницей Лоренцу. У Потемкина горли три лампадки передъ образами, и свтъ ихъ мшался съ алыми лучами заката. Въ окна былъ виденъ золотой прудъ и круглыя, свтлыя ивы. Самъ свтлйшій въ халат безь парика сидлъ на низкомъ диван и слушалъ печально и мрачно, что говорилъ ему бгавшій по комнат Каліостро. Наконецъ, тотъ умолкъ. Потемкинъ медленно, будто съ трудомъ, началъ:

— Регенерація, говоришь. Регенерація духа, возрожденіе… ахъ, графь, есдн бы врить, крпко врить, что это возможно! Что это не аллегорія! Душа такъ истомилась, загрязнилась. Порою самъ себ въ тягость! Молитва? Но нужно, чтобы растопилось сердце, чтобы слова молитвы не тяжелыми камнями падали куда-то. И куда? Съ перваго взгляда я полюбилъ тебя, поврилъ, но какъ преодолть косность тла, плоти? Охъ, какъ трудно! Я понимаю, чувствую, что разорви цпи, путы тла, желаній нашихъ малепькихъ, себялюбія, гордости, корысти, и сдлаешься легкимъ, какъ перышко, какъ стекло свтлымъ.

— Я говорилъ вамъ, ваша свтлость, вншнія наружныя предписанія, которыя способствуютъ внутреннеи побд.