Чудесная жизнь Іосифа Бальзамо, графа Каліостро

Каліостро кое-какъ освободился отъ цпкихъ рукъ безумнаго и выплылъ, отдуваясь, а Желугина выловили баграми, посадили въ другую лодку и укутали шубой. Гребцы изо всей силы загребли къ берегу, гд уже собралась цлая толпа, глазвшая на странное зрлище. Больной стучалъ зубами и твердидъ:

— Какой сердитый, вотъ такъ сердитый! Чего же сердиться-то? Я не богъ, не богъ, не богъ, ей-Богу, не богъ. Я Васька Желугинъ, вотъ кто я такой! А вы и не знали.

— А это кто? — спросилъ графъ на берегу, указывая на родителей Желугина.

— Папаша и мамаша! — отвтилъ тотъ, ухмыляясь.

— Вы можете его взять домой, разсудокъ къ нему вернулся, — молвилъ Каліостро.

Графъ, желая отереть воду, струившуюся по его лицу, сунулъ руку въ карманъ и не нащупалъ тамъ табакерки, подаренной ему Государыней.

Васька, видя озабоченное лицо Каліостро, засмялся.

— Табатерочку ищете? А я ее подобралъ!

И откуда-то, какъ фокусникъ, вытащилъ золотую коробочку.

— Гд же ты ее подобралъ?

— У вашей милости съ карман и подобралъ.

Графъ обвелъ глазами присутствующихъ и молвилъ:

— Разсудокъ къ несчастному вернулся.

— Понятно вернулся, разъ табакерку своровалъ! — раздались голоса.

Тутъ ударила пушка съ крпости. Больной закрестился, залопоталъ: «не богъ, не богъ!» и хотлъ выскочить изъ шубы и пуститься бжать въ мокромъ бль, но его удержали. На набережной былъ и асессоръ Исленевъ, и жена его; оба находились въ сильномъ возбужденіи, и асессоръ казался пьянымъ. Каліостро хотлъ-было хать домой переодться, такъ какъ, не разсчитывая самъ на ванну, не захватилъ съ собою перемны платья, какъ вдругъ къ мсту происшествія подкатила открытая коляска, въ которой важно сидла Лоренца, а рядомъ пахмуренный Потемкинъ. Лоренца выскочила къ мужу и стала его разспрашивать, но снова толпа шарахнулась, разступилась и глазамъ всхъ предстала Императрица съ маленькимъ зонтикомъ и лорнетомъ у глазъ. Коляска Государыни остановилась почти у самаго тротуара. Обозрвъ мокраго Каліостро, разряженную Лоренцу, смущеннаго Потемкина, мокраго же въ одномъ бль изъ-подъ шубы Желугина и прочихъ, Екатерина улыбнулась и промолвила:

— Да тутъ все знакомые! Я думала, наводненіе, а это графъ чудеситъ. Но что это за люди?

— Я не богъ, я не богъ, я Васька Желугинъ! — затараторилъ излчившійся, пытаясь выскочить изъ своего тулупа.

— Что это за шутъ? Юродивый?

Екатерина нахмурилась.

— Разумйте языцы! — гнусаво и очень громко возгласилъ асессоръ и ударилъ себя въ грудь. — Цлитель и спаситель, графъ Калоша, благодтель! — онъ тянулся поцловать у Каліостро руку, жена его тянула за полу, ваточный картузъ свалился, а за нимъ растянулся и самь асессоръ.

— Онъ пьянъ! — сказала Императрица, — убрать, пусть проспится.

— Матушка, Государыня, десять лтъ ходилъ съ ракомъ!.. — завопилъ-было Исленевъ, но его подняли и уволокли.

— А кто же эта дама? — дальше спрашивала Екатерина, снова поднимая лорнетъ, который она опустила на время выступлепія Желугина и Исленева.

— Моя супруга, графиня Каліостро.

Лоренца присла чуть не до земли.

Императрица долго смотрла на нее и на Потемкина, наконецъ, молвила:

— Я и не знала, что графиня такъ хороша.

— Для меня хороша, она мн жена.

— Ну, я думаю, что графиня и не для одного графа хороша! — сказала Государыня и дала знакъ трогать, но, обернувшись, еще добавила — Что это, граф, я слышала вздоръ какой-то. Думаю, что враки. Вдь ты же полковникъ испанской службы, а Нормандесъ увряетъ, что нтъ у нихъ въ спискахъ полковника Каліостро. Путаетъ наврно. Ну, будь здоровъ, не простудись.

Дла Каліостро пошли все хуже. Императрица стала къ нему замтно холодна, съ нею вмст и дворъ не такь сталъ относиться къ графу. Доктора съ Роджерсономъ во глав заволновались и стали распускать всякія сплетни про своего конкурента. Говорили, что онъ излчиваетъ только нервозныхъ субъектовъ или мигрени. Про ребенка, котораго онъ вернулъ къ жизни, увряли, что тотъ былъ просто подмненъ другимъ. Баронъ Гейкинъ и графъ Герцъ злословили и острили насчетъ Каліостро во всхъ салонахъ. Самъ Потемкинъ сталъ какъ-то неровенъ и не такъ часто бесдовалъ съ учителемъ, предпочитая почти открыто выставлять Лоренцу какъ свою любовницу. Это грозило скандаломъ.

Кавалеръ Карберонъ, Мелиссино и другіе друзья совтовали Каліостро ухать, тмъ боле, что Адамъ Понинскій зазывалъ графа въ Польшу, а шведскій король Густавъ тоже передавалъ свое приглашеніе, спеціально приславъ въ Петербургъ полковника Толля. Проборовшись съ врачами почти годъ, Каліостро выхалъ изъ Пегербурга въ апрл 1780 года, при чемъ полиціи донесли, что графъ выхалъ изъ всхъ заставъ. Везд его видли, и везд онъ оставилъ свою подпись. Куда онъ выхалъ съ заплаканной Лоренцой, было неизвстно, но пріхалъ онъ тмъ жс апрлемъ въ Варшаву.

9