Чудо - из чудес

            На всех, конечно, мебели не хватит, поэтому он попросил Риму обойти соседей и попросить на время недостающие лавки, столы, стулья…

            Все расходы, разумеется, он берет на себя.

            — Да зачем так много? — попыталась остановить Ника мама ребят. — Из Покровского сюда придут человек двести, самое большее, триста!

            — А из Кругов? Других соседних деревень? — напомнил Ник. — Кстати, нужно будет написать большое красочное объявление и повесить его на магазине! К тому же, еще и городские приедут.

            — А они-то откуда узнают?!

            — Уже оповещены. Я поговорил с Григорием Ивановичем и еще кое с кем. Приедут коллективы художественной самодеятельности. Профессиональные артисты, в том числе и всероссийские знаменитости. Разумеется, никакого рока и попсы — все только наше, пристойное. Так что вы, Валентина Андреевна, беспокойтесь лучше не о том, что много места останется, а что может его не хватить.

            Все внимание Ника поглощали хозяйственные заботы, в каждую из которых он вникал с необычайным тщанием.

            Однако, при этом не забыл он и о проблеме Риты.

            — И сколько же ты должна Градову? — проходя мимо нее, словно между делом, спросил он.

            Рита с ужасом взглянула на Ника.

            Но тот только рукой махнул:

            — Да ладно, не темни, здесь все свои, не выдадут. Так сколько?

            — Много, Ник…

            — Я не понимаю такого слова, когда речь идет о финансах Денег не может быть много, их может быть только мало! И предпочитаю, когда мне называют конкретные цифры!

            — Миллион, — вздохнула Рима. — Долларов, разумеется…

            — Ну и жук! — покрутил головой Ник. — Этот дом с участком стоит по меньшей мере вдвое больше.

            — А монеты? — вдруг вспомнила Рита. — Вдруг они дороже, чем весь этот коттедж? Дедушка ведь не зря так любил и ценил их.

            — А это мы сейчас узнаем, неси их скорее сюда! — распорядился Ник.

            Рита сходила в другую комнату и принесла красивый ларец.

            Стас сразу узнал его.

            — Ник, — тихо сказал он. — Эти монеты собирал для Соколова отец Тихон.

            — Понял, — коротко ответил Ник.

            — Вот, — объявила Рита, ставя ларец на стол. — К счастью, я предпочла хранить их здесь, в сейфе, чем где-то в другом месте.

            — И правильно сделала! — одобрил Ник. — А то нарвалась бы на какого-нибудь хитрого антиквара. А так у нас самый что ни на есть — свой. Ну, Станислав Сергеевич, — что скажете?

            Стас щелкнул позолоченной защелкой и достал из ларца бархатные планшеты, в ячейках которых находились монеты.

            Рита положила рядом с ним листы с их фотографиями.

            Трепетное чувство охватило Стаса при виде больших и маленьких золотых, серебряных и медных кружочков.

            Еще бы!

            Ведь все эти монеты, так или иначе, были связаны с историей христианства.

            Их, будучи еще совершенно неверующим учителем истории, собирал для подарка Соколову на юбилей отец Тихон, тогда просто Василий Иванович Голубев.

            И пока собирал их с помощью верного друга Владимира Всеволодовича, да описывал, внимательно и беспристрастно изучая первоисточники — сам уверовал во Христа.

            Да так, что потом стал монахом.

            И даже Старцем!

            — Ну? — нетерпеливо спросил Ник.

            — Не торопи… — попросил его Стас.

            Он взял из ячейки овальную толстую серебряную монету и показал ее всем:

            — Вот — это статер греческого острова Эгины, одна из первых монет на Земле. На ней как вы видите, изображена морская черепаха. Земную стали изображать позднее, но не это сейчас важно, — для большей авторитетности добавил он. — Панцирь надежно защищал такую черепаху почти от всех встречных на суше врагов. Но даже он не мог спасти от орла, который поднимал ее высоко в поднебесье и сбрасывал на острые скалы, чтобы разбить о них панцирь и полакомиться нежным черепашьим мясом… У людей тоже — словно панцирь у черепахи — были: надежные крепости, спасающие от дождя дома, укрывающая от ветра и холода одежда, наконец, острое оружие и крепкие воинские доспехи. Но никто и ничто не могло защитить и их от губительного воздействия невидимых злых сил.

            Ник, с интересом хмыкнув, потянулся рукой к монете.

            Стас отдал ее ему.

            Тот — дальше.

            — И вот что интересно! — продолжал Стас. — Безвестный резчик словно олицетворил в этой черепахе изгнанное из рая человечество, которое вынуждено было теперь год за годом, век за веком ползти по земле, в поте и труде добывая себе на насущный хлеб. Болея, скорбя и, наконец, умирая… Так как с первородным грехом в мир вошла — смерть… И сколько еще предстояло идти людям, чтобы пришел, наконец, на помощь к ним Тот, Кто мог бы спасти их (и спас!), словно беспомощную черепаху от безжалостного, парившего над землей орла… Господь обещал стереть главу соблазнившего Адама змия, и то, что придет Спаситель. Даже назвал срок, когда это будет. Об этом нам говорит другая монета с изображением персидского царя Дария, так называемый сикль, — Стас достал из планшета монетку поменьше, — при дворе которого жил пророк Даниил. Именно он за пять с лишним веков назвал время прихода Христа, причем, буквально до года. Это возглашенное им время древние иудеи так и называли Данииловы седьмины. Ждали его больше, чем манны небесной! Однако…