Чума, или ООИ в городе

– Нет, невозможно. Он всегда был предельно аккуратен. Он столько лет работал в Средней Азии, в Монголии на чуме. Не могу себе представить, чтобы он заразился в лабораторных условиях…

Анадурдыева идет по городу к вокзалу. На вокзальной площади – рынок. Она приостанавливается у ворот, покупает пирожок и, поискав глазами укромное место, отходит с пирожком. У прилавка она замечает двух туркменов, немолодых, в толстых чапанах и папахах. Они торгуют курагой и гранатами. Анадурдыева, улыбаясь, идет к ним. Встреча радостная. Мужчина постарше пожимает ей официально руку, второй, помоложе, улыбается приветливо. Говорят по-таджикски. Старший мужчина делает ей знак идти за ним следом и ведет в весовую. В весовой – немолодая женщина в грязном белом халате, к ней и обращается мужчина.

– Зина!

– Чего тебе, Довран? – отзывается женщина.

– Родня приехала. Ночевать пусти один ночь, – просит он.

Женщина поднимает глаза на Анадурдыеву. Но Андурдыева и сама может за себя просить.

– Помогите, пожалуйста, я еду из Москвы, заболела, в больницу взяли. А завтра дядя мой домой едет. Мне с ним хорошо бы поехать. Одну ночь только, – улыбается она.

– Места у меня нет, я тебя к сестре отведу, рядом, хорошо? – спрашивает женщина. Анадурдыева кивает.

…Коридор районного отделения милиции. Сидит несколько женщин и мужчина. Из комнаты выходит женщина, заплаканная.

– Ну, что? – спрашивает ее сидящая на лавке.

– Заявление взял. Говорит, придите через три дня, наведем справки.

– Ой, три дня, много-то как! – посочувствовала вторая. – Но ведь, может, и хорошо. Если б бандиты убили или трамваем зарезало, сразу бы сказали.

В приемную начальника милиции входит мужчина:

– Товарищ начальник, у меня пропала дочь, хочу заявку сделать.

– Черт-те что! – буркнул милиционер. – Второй день идут, не переставая. Ну, кто там у вас пропал?

– Дочь. Созонова Таня, двадцать один год, – сказал мужчина.

– Таня, Таня, полностью говорите, – поправил милиционер.

– Татьяна Дмитриевна Созонова, девятнадцатого года рождения, – уточнил мужчина.

– Когда пропала?

– Третьего дня с работы не вернулась. Вот с тех пор и нет, – объяснил мужчина.

– На работу звонил? – спросил милиционер.

– Обязательно. Нет ее там, по телефону говорят, – нет.

– Работает где?

– В гостинице «Москва», горничной.

Милиционер хмыкнул:

– Интересное место это, гостиница «Москва». Люди пропадают. Слушай, а дочка твоя, может, она с кавалером куда закатилась, а ты ее ищешь. Может, ее в другом месте искать надо, а? – подозрительно спросил милиционер.

– Нет, она девушка у меня хорошая. Мать шесть лет как померла, живем вдвоем. Она у меня не балуется. Да и нет у нее кавалеров, – вздохнул отец.

– Ну ладно, пиши вот тут заявление, – приказал милиционер и показал на стул. Подошел к двери и спросил:

– Ну, есть кто на прием?

Вошла заплаканная женщина. Губы ее прыгали, и вид был такой, будто плакала она вторую неделю.

– Садитесь, гражданка, – предложил милиционер, но она стояла. – Ну, что у вас там?

– Муж пропал… – слезы потекли по щеке.

– Н-да, – сказал милиционер. – За последние два дня четвертый муж. Да вы садитесь. И не волнуйтесь. Мужья, они чаще всего находятся…

…В коридоре милиции – новая пара посетителей прибавилась к прежним. Пожилая женщина и молодая, беременная. Обе встревожены.

…Есинская стоит в очереди к окошечку. Это Таганская тюрьма. Перед ней – человек десять, позади – хвост. Озабоченные женщины с узелкам, с сумками. Есинская в толстом платке, совсем слилась с толпой, следа не осталось от бывшей красавицы.

…Курилка в мединституте. Молодые врачи, студенты старшего курса. Курят.

– Ясно, что особо опасная…

– Ты что, в двадцатом веке, в Москве? Зимой?

– Между прочим, есть такие эпидемии, которые именно зимой…

– Да откуда чума, болтовня какая-то…

– Две больницы в карантине – Екатерининская и Соколиная Гора…

– А Екатерининская при чем? Ну, Соколинка, понятно, она инфекционная…

– Откуда, откуда? Вредительство, вот откуда! По секрету могу сказать, что Григорьева забрали!

– Тише!

– Ты что?

– А кто такой Григорьев?

– Ты что? Это главный инфекционист наш…

А чуть поодаль, у стены, двое делятся какими-то сообщениями интимного характера:

– Ну, я тогда ей говорю, пожалуйста, здесь вам будет удобнее. И так смотрю, там точно удобнее: кушетка, то, сё…

…Приемное отделение Екатерининской больницы. В раковине – посуда. На столе – горка пустых ампул, письмо, на котором написано «Товарищу Сталину», и второе, начатое, из которого видны только два слова: «Дорогая Тонечка!..»

Прозекторская. Гольдин в противочумном костюме и перчатках делает вскрытие. Лица его не видно под маской. Рядом стол, на котором второе тело под простыней. Гольдин проводит скальпелем вдоль грудины…

…Гольдин выходит из приемного отделения в предбанник, где его встречают сестра и санитар. Его начинают раздевать, снимая с него поочередно фартук, перчатки, маску и опуская всё это в раствор. Процедура длительная, тщательная. Наконец, Гольдин выходит в коридор, где его встречает врач из министерства, он держит в руках бумаги. Это диагнозы, которые Гольдин должен подписать.