Чумные ночи

Следующие двенадцать дней Пакизе-султан и доктор Нури не покидали гостевых покоев. Поскольку ничего нового видеть им не доводилось, королева, к сожалению, очень редко писала Хатидже-султан. Ее голова была занята мыслями о мингерцах и далеких кварталах Арказа. В очередном письме, завершенном только к исходу пятого дня, Пакизе-султан признавалась, что теперь ее очень интересуют детективные романы, которые столько лет читали Абдул-Хамиду на сон грядущий. Не мог бы сестрин муж, который когда-то был одним из чтецов, записать для Пакизе-султан названия книг и имена их авторов?

Супруги не раз говорили о возвращении в Стамбул и о том, что для этого можно сделать, но Пакизе-султан ничего не приходило в голову, оставалось уповать на то, что султан их простит и помилует. Мингерские же газеты в это время, увы, продолжали печатать статьи, в которых о королеве и ее муже говорилось в насмешливом и уничижительном тоне. (Статьи эти так и пестрели словами «дворец», «женщина из гарема», «клетка», «колония», «пленница», «турчанка», «дочь масона».)

Под вечер 5 декабря, через полтора месяца после окончания эпидемии, в гостевые покои пришел Мазхар-эфенди и сообщил, что возникла «чрезвычайная ситуация»: по всей видимости, великие державы, желая снять блокаду, договорились с Абдул-Хамидом. Этим вечером в Арказе может высадиться англо-французский десант, и тогда начнется вооруженное столкновение. Никому в правительстве, разумеется, не хочется, чтобы дорогие гости мингерского государства пали жертвой международного конфликта. По этой причине с наступлением темноты их отвезут на север, за пределы Арказа, в место, о котором не знают и которое не смогут отыскать иностранные силы (пока об этом месте нельзя говорить даже самим Пакизе-султан и доктору Нури).

Сначала супругам предстоит отправиться в путь под охраной в бронированном ландо, в Андине они сядут на шхуну, которая и отвезет их в новый дом. Через два часа им следует со всеми своими вещами спуститься к дверям Дома правительства.

Позже Пакизе-султан напишет сестре, что собрались они за час. Супругам было очень страшно. Сначала они размечтались о том, что попадут в руки англичан или французов, но после, не заметив ни в Доме правительства, ни на улицах города никакого движения и никаких военных, поняли, что им сказали неправду. Кучер Зекерия сел на козлы, и ландо без всякой спешки двинулось сначала в сторону бухты Ташлык, а потом далее на север вдоль восточного берега острова. Ехали очень-очень долго.

Ухабистая дорога шла то вверх, то вниз, то приближалась к кромке моря, то петляла среди виноградников. В ночной тишине было слышно, как шелестит листва, журчит ручеек, шуршат ежи в траве. Из-за облаков выглянула серебристая полная луна, и им показалось, что они попали в какой-то другой, таинственный мир по ту сторону туч.

Потом выехали к небольшой бухточке. Лунный свет серебрил недвижную гладь моря. Ландо остановилось, и на миг Пакизе-султан и доктор Нури ощутили необъятное безмолвие Вселенной.

Из темноты показались охранники и гребцы, помогли королеве и премьер-министру спуститься на каменистый берег, где пахло ракушками и водорослями. Там у маленького причала их ждала лодка. Она вывезла путников в отрытое море, где уже начиналось легкое волнение. Они перебрались в лодку побольше, в которой, кроме гребцов, сидел еще один человек. В нем супруги, несмотря на темноту, узнали секретаря Мазхара-эфенди.

Когда лодка двинулась дальше в открытое море, секретарь, указав вперед, во тьму, сказал, что совсем скоро они доберутся до «Азизийе», который встал на якорь еще при дневном свете.

Да, они не ослышались: «Азизийе»! Тот самый корабль, что доставил их вместо Китая на Мингер, тот самый, на борту которого они встретились с Бонковским-пашой. На какое-то время супруги замерли, молча глядя друг на друга. Им казалось, что они видят сон; в их душах боролись любопытство и страх. Позже Пакизе-султан напишет, что оба они почувствовали себя так, будто вернулись в детство, ибо их, как детей, везли куда-то без их согласия.

Однако вскоре в лунном свете проступил темный силуэт «Азизийе». Лодка ускорила ход и подошла к площадке спущенного с борта белого трапа.

В тени корабля было темно, хоть глаз выколи, но доктор Нури все же разглядел, как их чемоданы поднимают на борт. Пакизе-султан уже готовилась ступить на трап, когда секретарь Мазхара-эфенди встал в качающейся лодке и официальным тоном обратился к супругам: «Ваше величество, ваше превосходительство! Судно „Азизийе“ заберет вас из места вашего временного пребывания и продолжит свой путь – сначала в Александрию, а потом в Китай. – Лодку вдруг осветила луна, а секретарь, почтительно поклонившись, прибавил на прощание, глядя скорее на королеву, чем на доктора Нури: – Мингерская нация вам благодарна!»