Чумные ночи

Вопросу дезинфекции текке шейха Хамдуллаха губернатор уделил особое внимание. Сначала он распорядился, чтобы осведомители предоставили ему план обители. Помощники губернатора подробно разъяснили дезинфекторам, как нужно действовать, и показали на плане, где находится спальня шейха, где размещены обряды (туда заходить ни в коем случае не следовало), где находятся кельи дервишей, гостевые комнаты, шерстопрядильные мастерские, кладовая с шерстью и кухня, где во дворе расположены уборные. «Когда войдете в текке, – инструктировал губернатор пожарных, – покажите объявление о начале карантина, но разрешения начать дезинфекцию не проси́те, сразу приступайте к делу. Однако, если вас будут хватать и силой удерживать, в драку не ввязывайтесь, немедленно уходите. Спорить и препираться тоже не нужно».

Во внутреннем дворе резиденции тем временем выстроились двенадцать рослых рядовых Пятой армии с винтовками Мартини на плечах. Мундиры на них были старые и выцветшие, но чистые. Солдат отобрали из тех, кто мог связать хотя бы несколько слов по-турецки, а командовать ими был поставлен такой же, как они, неграмотный, выслужившийся из рядовых офицер родом из Синопа.

Отряд – рослые солдаты с винтовками, дезинфекторы в масках, люди, несущие крысоловки в подарок шейху, – производил внушительное впечатление. Позади шел колагасы, которого доктор Нури отправил в текке своего рода наблюдателем. Так что подлинные подробности происшедшего там мы знаем из рассказа колагасы доктору Нури, переданного им потом Пакизе-султан.

Появление дезинфекционного отряда в текке напоминало внезапный налет. Прежде чем сторожа, стоявшие у дверей, ученики и дервиши сообразили, что происходит, пожарные, как и было изначально задумано, обрушили густой дождь из едко пахнущего лизола на свои первые цели: шерстопрядильную мастерскую, кухню и вход во внутренний двор, откуда можно было пройти к кельям.

Когда же они направились к самим кельям и к маленькой мечети, одному из первых построенных в текке зданий, началась потасовка. Сторожа и привратники повалили пожилого пожарного и принялись колотить его заранее припасенными оструганными дубинками. На крики тут же сбежались ученики, из келий повыскакивали дервиши – кто полуодетый, кто с непокрытой головой, а кто и с топором в руке – и тоже бросились в драку.

Командир арабского отряда, сообразив, что во дворе текке начался бой, забыл все предостережения губернатора и, повинуясь своему воинскому инстинкту, приказал солдатам вступить в схватку с противником.

Но в этот самый миг все услышали голос шейха.

«Добро пожаловать, и спасибо за честь!» – возгласил он.

Мюриды, которые думали, что учитель плохо себя чувствует и сейчас спит, сразу прекратили драку. В наступившей тишине шейх сказал солдатам Пятой армии несколько слов по-арабски. Сначала никто не понял, что это были аяты из Корана, из суры «Аль-Худжурат», гласящих, что все правоверные – братья; однако слова его звучали так сердечно, что все сразу устыдились и поняли: бить друг друга совершенно не нужно.

Тем временем несколько особо усердных пожарных продолжили обрабатывать кельи лизолом. По мнению некоторых, больше всего шейха Хамдуллаха разгневало не то, что его сводного брата Рамиза после убийства Бонковского-паши посадили за решетку. (Шейх был искренне уверен, что брат будет оправдан.) Гнев его вызвало поведение пожарных, которые не присмирели, как все, после миролюбивых слов, а грубо взломали дверь самой сокровенной кладовой (Кенз-и Махфи, «тайной сокровищницы»), где хранилась шерсть[91]

, и стали без зазрения совести поливать ее направо и налево вонючим лизолом.

Обработка «тайной сокровищницы» лизолом оказалась для текке таким тяжким оскорблением, что некоторые старики будут впоследствии, сдвинув брови, будто услышали клевету, говорить, что ничего подобного на самом деле не было. То же твердил и губернатор, опасавшийся, как бы последствия дезинфекции не приобрели угрожающих масштабов. Кое-кто все же утверждал, что оскорбление действительно было нанесено, что священное хранилище осквернили лизолом. Другие (в особенности журналисты-греки и консулы) говорили прямо противоположное: из-за попустительства губернатора текке не обработали лизолом так, как следовало. Последняя версия событий основывалась на рассказе пожилого пожарного.

Этот пожарный якобы утверждал, что во время дезинфекции обнаружил в одной из келий двух учеников, больных чумой, о чем недвусмысленно говорили бубоны у них на шеях и одурелое, безумное выражение горящих от жара лиц. Некоторые консулы, основываясь на слухах, одолевали губернатора требованиями оградить санитарным кордоном не только текке, но и весь квартал, слали телеграммы в Стамбул, но Сами-паша, уверенный, что тогда шейх Хамдуллах окончательно взбеленится, счел за лучшее, как в свое время после инцидента с паломничьей баржей, терпеливо ждать, удушая слухи в зародыше. Кроме того, после случившегося всем стало ясно: нельзя использовать в качестве карантинной стражи солдат Пятой армии, не знающих ни турецкого, ни мингерского.