Чумовая попаданка в невесту

Глянула на девушек. Никто не торопился к проруби. Ну, в принципе, они правы: температура воздуха навскидку где-то десяток ниже нуля плюс минус градус погрешности, снежок, ветер — не ледяной и порывистый, но довольно вредный. Я поёжилась. Ну, Янка, быть тебе первопроходцем. Не зря же я когда-то с папой занималась закаливанием и купалась в проруби в Крещение… Давно это было, правда, лет десять назад, но забыть нельзя, как велосипед.

Я сбросила шубу с плеч, разухабисто, как пьяный десантник. Сто грамм не помешало бы, конечно, но никто не предлагал. Прошка скользнула змейкой, запричитала тихонечко:

— Куда ж ты, куда? Погодь! Не лезь!

— Молчи и будь наготове.

Платье, валенки и онучи — всё приземлилось в руки девчонке. Раздевалась я быстро, не глядя на остальных. На берегу послышался гул, и он был явно одобрительным. Болельщики! Воодушевлённая, я ступила на снег босыми ногами и зашипела, как кошка, но сдержалась от других проявлений недовольства. Сейчас ступни привыкнут… Рубаха вот только будет мешать, слишком длинная. Страховать кто-нибудь, интересно, собирается? Или плюхайся как хочешь, а если отнесёт в сторону, лбом лёд пробивай? Одна из старух дала мне в руку зажжённую свечу, а я поймала краем глаза весьма заинтересованный взгляд княгини. Ну и чего пялиться? Садистка какая-то… Ладно, пошла.

Мне хотелось бежать по снегу, чтобы меньше морозить ноги, но я не знала, каковы правила. Поэтому пошла на всякий случай быстро, но шагом. Спустилась с мостков на лёд и приблизилась к проруби, у которой стоял мужик в тулупе с верёвкой в руках. В глазах я заметила мелькнувшую жалость, но лишь на миг. Он протянул толстую верёвку и пробурчал:

— Обвяжись-ка, не то по весне лишь найдём.

— Подожди, — отрывисто бросила я, подбирая подол рубахи. Блин, как-то завернуть надо, чтобы не болталась в воде, а то плавать будет неудобно. Мужика, видно, мой недостриптиз удивил, потому что я услышала озадаченное хмыканье. Пришлось протянуть задний подол между ног и связать узлом с передом на лобке. Как купальник вышло. Ну и отлично. Я подпоясалась верёвкой, удачно вспомнив простой морской узел (спасибо, папа, вот никогда не думала, где пригодятся твои наставления!), и шумно выдохнула. Повернулась к дыре во льду, посмотрела на тёмную мутноватую воду и вдруг осознала, что я готовлюсь сделать. Блин…

Когда я соскочила с края льдины, вода обожгла всё тело сразу. Дыхание перехватило, и я не смогла бы выдавить ни слова, даже если бы очень сильно захотела. Только орала в голове, и ор был не слишком приличный. Цензурными были только предлоги… Как же холодно! Как холодно, твою мать! Мать твою, туда, обратно и налево! Но включился рефлекс, и я судорожно задвигалась, чтобы хоть немного согреться. Не окунать голову! Не паниковать! Дышать! Сколько там надо плавать? Можно уже вылезать?

Верёвка натянулась, и меня подтащило к краю. Раскрыв глаза, я увидела протянутую ладонь в грубой варежке, уцепилась за неё, подтянулась на льду и коленом встала на край. Ух ты ж… Йопанный в рот! Рук и ног я почти не чувствовала, как они работали — не знаю, наверное, это было беспорядочное броуновское движение, потому что из порядочных я могла выдать только стук зубами и тихий, но отчётливый мат, запрещённый к публикации в СМИ у меня на родине.

Мужик подтолкнул меня к берегу, и я побежала, периодически встряхиваясь, как мокрая собака. Выжать рубаху… Растереться… Горячего… Сесть на печку… Где, сцуко, эта Прошка?!

Она встретила меня на берегу, тревожно спрашивала что-то, но я даже слушать не стала — выхватила платье из её рук и принялась растирать руки и ноги, потом завернулась в накинутую на плечи шубу и побрела к княгине. Стуком зубов можно было разбудить мертвецов со всей округи. Болельщики молчали, и это было странно. Могли бы и покричать, шапки в воздух побросать… Для моральной поддержки, так сказать.

Старая садистка встретила меня прищуром глаз, но особо я разглядывать её не стала. Дала б уже отмашку, что ли? Дрожь перешла в ощутимый озноб, я просто тряслась перед княгиней, как цуцик на морозе, а она только кивнула, зараза:

— Боярышня Борковичева прошла испытание. Кто будет следом?

Вот тут я и познала счастье народного восторга. Толпа горожан взорвалась (да, именно так — бум, и уже орут) возгласами восторга и поддержки. Ну, теперь-то поздно уже… Я сразу даже не сориентировалась, куда идти, да и уши заложило от воплей. Хорошо, что Прошка не растерялась и подхватила под локоть, потащила куда-то. Куда — я не видела, да и мне было уже всё равно. Лишь бы в тепло...

Глава 12. Вот кто-то с горочки спустился…

Прошка всё-таки оказалась умницей. Она доволокла меня почти бегом до амбара, вспихнула в прямом смысле этого слова на второй этаж, уложила в постель под две шубы, сгоняла за дровами, до духоты натопила печку и послала Фенечку, которая только смотрела большими глазюками на всю эту суету, за горячим чаем из липы, мяты и мелиссы с мёдом.