Чумовая попаданка в невесту

Мария знала, что зависима от матери и от брата. Вот уже два года ходят разговоры о сватах из Нововолоховских земель, да только сватов тех никто так и не видал. Временами Марии хотелось убежать из хором хотя бы с сотником Михайлой, обвенчаться с ним в маленьком монастыре на границе княжества и жить где-нибудь в лесу, далеко от матери, от бояр и от дел важных… Но молитва и епитимьи пока спасали от беды. А ещё живой ум, который надо было прятать да притворяться тихой и милой девицей.

— Дивные кушанья пробовали мы сего дня, — осторожно ответила Мария, накладывая стежок за стежком львиную гриву.

— Дивные-то дивные… Уразумела ведь, о чём я толкую, лисица!

Со вздохом Мария склонила голову над полотном:

— Уразумела. Чудная она, эта Евдокия. Али мне по нраву.

Княгиня отложила книгу, встала, запахнув опашень, прошлась по светлице, обняв руками плечи. Задумчиво сказала:

— Вельми чудна. Баяли мне, что глупа и капризна, да нешто не верится теперь…

— Скрытна, — качнула головой Мария. — И сильна.

— Светлана тоже сильна, — возразила княгиня, глядя, как метель поднимает вихри снежинок за окном. — Нешто зябко мне…

— Позвать Федору, пущай подкинет дров в печку?

— Не нать. Светлана мне по нраву. А тебе, значит, Евдокия…

Мария усмехнулась одними губами. Эх, матушка, матушка! Разве ж им решать, кто достоин править княжеством поред Сергия? Сам он решать должон. Хотя и не будет…

Дверь в светёлку скрипнула, и вошёл, пригнувшись, сам братец.

— Матушка, сестрица, о чём келейничаете?

Он чмокнул походя Марию в макушку и плюхнулся седалищем на лавку, крытую тяжёлой тканиной.

— О невестах твоих, Сергий, — ответила княгиня. — Да о вечере сего дня. Сладкое больно лепо вышло, нать стряпухе велеть готовить почаще. Что мыслишь?

— Мыслю, толковая хозяйка выйдет из этой девицы, — равнодушно ответил брат, и Мария удивлённо хлопнула глазами. Ох, темнишь ты, Сергиюшка! Ох, скрыть нешто хочешь!

— Она вино на тебя пролила, криворукая!

— Так ить волнительно, небось, было. Да и не станет прислуживать за столом боле. Негоже хозяйке.

Как ты уверен в себе, Сергий. Мария подняла на него взгляд, поймала улыбку в глазах и уразумела, наконец, что верно Евдокию выбрала для брата. По нраву ему эта дикарка из Борков.

Что ж, так тому и быть. Только матушка не скоро примет его сторону. Коли примет.

— Да и стати в ней нет особливой. То ли дело — Самарова. Вот где и краса, и коса, и на троне княжьем сядет как влитая! Невеста достойная, и в роду у ней как на подбор одни мальчишки да по паре девок токмо.

— Ну так и у Евдокии род не последний. Батюшка её вроде как с отцом в походы хаживал.

— А матушка родами померла. Уразуметь надобно — может и сама помереть, и ребёночка с собой забрать.

Брат встал — резкий, смурый, точно отец их покойный — и сказал глухо:

— А я верую, что пошла Евдокия в Боркову породу. Ни снег, ни зной её не возьмёт, что уж о женских хворобах баять! Крепка девица телом и духом, уж не Настька малахольная точно. Хочу Евдокию, и точка!

Княгиня обернулась, и лицо её показалось Марии серым и больным в свете свечей. Ох, не к добру это. Надо матушке дать покой, надо поберечь её маленько. Уже хотела подняться, дабы усадить княгиню в кресло, но та отмахнулась рукой:

— Сиди, Машка, не встревай. А ты, Сергий, вбей себе в башку — твои хотения мне мало любопытны. Хоть ты мне и сын любый, единственный теперь, али перво-наперво мыслить нать о продолжении рода да о городе нашем белокаменном. Да о землях. Тебе наследника нать, а мне преемницу, что его вырастит да тебя окоротит в неумерных рвениях! И доста бегать на реку мечом махать по утрам! Князем вскорости станешь, а всё по-монашьи мыслишь!

Она покачнулась, будто силы покинули её, но брат успел подхватить под руки и усадить в кресло:

— Матушка, что с тобой? Мария, зови Федору, пущай принесёт чего горячего!

Вскорости в светлице засуетились, забегали чернавки, и Мария, пользуясь этим, шепнула брату:

— Ступай, Сергиюшка, с утречка к матушке явись! Завтра твоя ненаглядная за вышивку сядет, уж я ей подскажу нужные ниточки и узоры. А на речку к ней не ходи боле! Узнает кто — позора не оберёшься!

— Откуда ты…

Сергий схватил её за руку, стиснул до боли, а Мария улыбнулась, сквозь зубы ответив:

— Бога благодари, глупый, что моя Глаша за тобой приглядывает, а не матушкины дружинницы! Ступай же.

Сплюнув с досады, брат ушёл, стуча коваными каблуками сапог по доскам сеней. Мария потёрла покрасневшее запястье и стёрла улыбку с губ. Старшой братик, а ни бельмеса в жизни не понял. С самого рождения, с первого крика они не распоряжаются собою. Всем заправляют отец, мать и бояре.

* * *