Чужая кровь

— Не знаю. Но Рубины больше нет.

— Да… Жаль ее. Хорошая была бабушка…

Рыч молча отпил вина. Люцита посмотрела на него внимательно и сказала с едва уловимым намеком:

— Еще цыгане поминали Бейбута.

— За упокой его души я тоже выпью. Видит Бог, не хотел его смерти.

Знаешь, Люцита, иногда мне хочется верить, что покойники еще какое-то время рядом с нами…

— Почему?

— Я думаю, Бейбут видит, как я раскаиваюсь в том, что каким-то боком… причастен к его смерти… Надеюсь, мне когда-нибудь удастся заслужить прощение.

Рыч допил вино.

— Красивая ты, — сказал он.

— Ты мне это уже говорил. Причем в прошлый раз до того, как выпил.

— Так я и сейчас сказал совсем не из-за того, что выпил. А тебе что, уже надоело?

— Разве могут надоесть такие слова?

— Люцита, а наш вчерашний поцелуй…

— Это было. Это не привиделось…И я ни о чем не жалею

* * *

Напоследок, перед тем, как уехать, Миро поговорил с Кармелитой, потом зашел к Баро…

— Теперь, Миро, мы с тобой оба осиротели, — Грустно сказал Зарецкий.

— Да. Люди напуганы, Баро. Говорят, уходить нужно, недобрые здесь места для нас.

— Суеверия… Хотя, честно сказать, последнее время я и сам часто об этом думаю.

— Я понимаю, что нужно бы увести табор из города хотя бы для того, чтобы все немного успокоились. Но сейчас я никак не могу это сделать. Я предам память моего отца, если не разберусь с теми, кто его убил. Со всеми этими Удавами, Лехами…

Зарецкий понимающе кивнул головой.

— Баро, вы мудрый, опытный человек, скажите, что мне делать? Вообще, я правильно рассуждаю?

Барон тяжело вздохнул.

— Миро, теперь на тебе весь табор. Ты сам должен решать, куда и когда его вести… Но и убийц, конечно же, нужно найти и наказать. Я помогу тебе в этом.

* * *

Какое же счастье, что он так вовремя пришел в больницу! Максим стоял в коридоре, ожидая врача. И вот наконец дождался, подкараулил его:

— Доктор, ну, как там она?

— Пока ничего не могу сказать.

— А что было-то?

— Похоже, она приняла лекарство для… Скажите, если вы, конечно, в курсе. Она не собиралась избавиться от ребенка?

— Да нет, что вы. А почему вы спрашиваете?

— Вот, как-то засомневался. Если бы я не видел, как она ждет этого ребенка, подумал бы, что Светлана применила препараты, которые могут вызвать выкидыш.

— Так ребенка удалось спасти?

— Да. И дитя, и мать — в порядке. Все худшее уже позади.

— А к ней можно сейчас?

— Нет, пока нельзя. Давайте чуть попозже.

* * *

Со временем свое новое состояние (не денежное, а душевное) Астахов начал воспринимать с каким-то особым мрачноватым юмором. Наверное, оттого, что Олесина любовь смягчила, разгладила все, или почти все, жизненные углы.

Николай Андреевич поразмыслил, что же делать, если все попытки последних верных сотрудников спасти хоть часть средств окажутся тщетными. И вспомнил о деньгах, одолженных Зарецкому. Хорошо получилось, какая-никакая, а все же заначка. Перезвонил Форсу, велел ему прийти в ресторан.

Как только тот появился, сказал:

— Форс, помогай. Мне нужны деньги. Леонид тут же полез в карман, достал кошелек.

— Сколько?

— Не смешно, Леонид. Мне нужны деньги, которые я дал в кредит Зарецкому Форс удивленно посмотрел на Астахова и убрал кошелек в карман.

— Это невозможно.

— Почему?

— Вы с Зарецким договаривались на определенный срок. Если не ошибаюсь, на месяц. А сейчас он даже разговаривать на эту тему не станет.

— А если все же попробовать?

— Николай Андреевич, к чему такая спешка? Если вы боитесь, что Зарецкий через месяцзабудет про долг, смею вас заверить — не забудет.

— Нет, дело не в этом.

— А в чем же?

— Если коротко — я банкрот. Точнее говоря, почти банкрот.

— В каком смысле?

— В прямом, в самом прямом! — А?..

— Подробности — потом. Ну поговори с Зарецким. Объясни, что бывают какие-то форс-мажорные обстоятельства… Ты же и сам по себе весь такой Форс-мажорный.

— Не смешно, Леонид Андреевич. Зарецкого не интересуют чужие обстоятельства. Для него важны принципы.

— А что же мне делать?

— Я могу посоветовать только одно: ищите деньги в другом месте.

— Леня, но… мне не к кому больше обратиться… Понимаешь ли ты?

— Николай Андреевич, не травите душу. Я просто не хочу вас обнадеживать… Зарецкий откажет, а вы будете ждать, потеряете время…

— Но почему ты так уверен, что Зарецкий откажет?

— Да потому, что я прекрасно успел его изучить.

— А может, ты все-таки попробуешь?

— Хорошо… я попробую с ним поговорить… Но предупреждаю: не очень-то надейтесь на положительный ответ.

Глава 20

Странное дело. Женщина во время болезни кажется иной раз прекраснее, чем в обычной жизни, когда она здорова. Почему так происходит? Может, где-то в подсознании срабатывает какой-то неведомый механизм, умножающий восприятие ее привычной внешности на сочувствие. Оттого бледность и заостренность черт лица кажутся не болезненными, а изысканными.

Максим склонился над Светкиной кроватью. Она пришла в себя и слабым голосом произнесла:

— М-м-м… Мак-сим… Что со мной было?

— Я не знаю. Уже все в порядке. Но было плохо… Пришлось даже врачей вызывать.

— Что?