Чужая кровь

— Ничего не получится. Не выйдет! Потому что он знает о тебе такое, что заставит милицию искать тебя по всей стране!

— Что знает? — напряглась девушка.

— Что ты стреляла в Миро…

— Но… Откуда он может это знать. Ты ему сказал? — Она с гневом вырвала свою руку из его руки.

— Я этого никому не говорил! Но он откуда-то знает. И раз он начал угрожать так прямо, значит, у него есть доказательства… Пойми, пойми он страшный человек… Он знает все и обо всех.

— Значит, мы с тобой у него в руках? То был один Рыч во всем виноват. А теперь получается, что и ты сам пострадал из-за меня?..

— Выходит, что так…

— Господи, что же я наделала! Какая же я была дура! Зачем мне нужен был Миро? Почему я не остановилась вовремя? А ведь все старались удержать меня.

Зачем я пошла за своим злым сердцем?

— Нет, не говори так. У тебя доброе сердце, Люци-та! Просто… просто страдание оказалось очень сильное, и ты не смогла его пережить. Но это было раньше, а теперь ты не одна…

Но Люцита, как будто не слышала его:

— Говорили же мне и мама, и Рубина… Нельзя творить зло, оно обязательно вернется! Вот оно и вернулось.

— Ничего, Люцита, ничего. Мы теперь вместе что-нибудь придумаем! Мы выпутаемся, вот увидишь.

Глава 23

Совсем осмелела Кармелита. И решила поговорить с отцом. Зашла к нему в кабинет, отвлекла от работы.

Впрочем, Зарецкий и сам был рад отвлечься, чтобы поговорить с выздоровевшей дочкой.

— Папа… Я поговорить хотела…

— Говори.

— Вот ты уже лучше знаешь Максима… Ты даже разрешил нам видеться…

— Да. Он хороший человек.

Ну, вот, как все хорошо. Неужели сейчас раз и навсегда все решится?

— Пап, я хотела спросить…

— Я знаю, доченька, ты хочешь спросить, не буду ли я мешать встречаться вам? Нет… не буду..

— И ты ничего больше не будешь говорить о цыганских традициях?

Баро задумался. Сколько раз беседовал он с дочкой на эту тему. И раньше он всегда говорил одно и то же. Но теперь, похоже, времена переменились.

— Знаешь, Кармелита, по традиции дочку должна воспитывать мать. А тебя воспитывал я. И воспитал так, как смог.

— Папа…

— Не перебивай. Пришло время сказать самому себе правду. И помогла мне в этом ты.

— Я?

— Да. Я сделал тебя такой, какая ты есть! А от многих традиций я и сам уже давно отказался.

— Ну от каких традиций ты отказался? Тебя уважают все цыгане. И ты — хранитель золота.

— Что из того? Прав был Бейбут, цыган всегда должен быть в дороге. А я надолго осел, остался здесь, в Управске. Поэтому впервые говорю тебе это: каждый должен решать свою судьбу сам. И ты в том числе. Не всегда все это можно переплести. Традиции пусть остаются традициями. Любовь — любовью. А человек — человеком.

* * *

Словно на крыльях летела Олеся в офис к Астахову. Представляла, как сейчас вбежит к нему, с ходу все расскажет. Он, конечно же, сначала удивится, потом обрадуется. И посмотрит на нее так, по-особому, с благодарностью…

Но в действительности вес оказалось не так хорошо и приятно.

Николая Андреевича на месте она не застала.

Зато Антон был в офисе. И вел он себя нагло. Пожалуй, даже наглее обычного.

Олеся сначала хотела развернуться и уйти. Но потом испугалась непонятно чего. Хотя нет, понятно: а вдруг сейчас что-то с ней произойдет и никто не узнает правды о замечательной фирме "Спецстроймонтаж-проект", ее владельце и гендиректоре. Потом за большую взятку собственника фирмы поменяют. И банкротство Астахова станет свершившимся фактом.

А вдруг…

Поэтому Олеся решила никуда не уходить, потерпеть соседство Антона, но дождаться Николая Андреевича.

Антон же не понял ее решимости. И, оставшись наедине с Олесей, решил пощипать ее словесно:

— Надо же, как быстро, перестав быть горничной, ты расправила крылья!

— Именно потому, что я больше не ваша горничная, я попрошу обращаться ко мне на "вы". Хотя культурный человек и к горничной обращался бы так же…

Олеся произнесла это с такой аристократической холодностью, что Антон даже немного растерялся.

— Да?.. Надо же! Какие мы гордые! Не ожидал такой прыти от ВАС!

— Так и я от ВАС! Надо же: заправляли здесь по-хозяйски, фирму новую открыли…

Антон напрягся. Как же нехорошо произнесла она последние три слова. Зло и уверенно. Неужели произошло самое страшное, что только могло произойти — Олеся узнала всю правду о "Спецстроймонтажпроек-те" до того, как Антон с Тамарой обналичили астаховс-кие капиталы, переведенные на счета этой фирмы?

— Так. И какую же новую, как вы изволили выразиться, фирму мы открыли?

— Очень перспективную. Хоть и дочернюю, но с огромным капиталом! Не расскажете о ней поподробнее?

Да. Точно. Она все знает.

— Я вас, Олеся, не нанимал, чтобы отчитываться!

— А и не надо, Антон Николаевич, можете ничего не говорить. По документам и так все видно, по бухгалтерским счетам…

— Так если все видно, то какие ко мне вопросы?

— Только один, но очень важный: кто подписал все решающие счета, платежки, проводки?

Антон откровенно испугался. И как ни пытался бодриться, испуга своего скрыть не смог.

— Неужели вы? Ай-яй-яй. Неосмотрительно! Надо было бы найти какого-то "мальчика для битья". Ну вроде зиц-председателя "Спецстроймонтажпроекта".