Даль

Юнона бросила жестянку в раковину. Глаза ее покраснели.

– Я не помню, чтобы мне было стыдно за свою жизнь!

Он понял, что перегнул.

– Прости, я не хотел.

Девушка не ушла прочь, но склонила голову. Солнце злобно уставилась на виновника, и тот отвел глаза.

Черт, с чего я вывалил все это на нее? Идиот.

– Нам жить вместе, наверно, еще долгое время, так что не стоит обижать друг друга. Хватает одной парочки. Прости.

– Ничего.

Юнона подняла голову.

– Как-нибудь прогуляемся.

– Хорошо.

Последующие дни зеркально отражали все предыдущие. Флейта и Джин сторонились остальных, заговаривая исключительно по бытовым нуждам. Бродили парочкой. Иногда перешептывались. Флейта окончательно приняла на себя роль его хвостика. Хотя тот и не походил на пример для подражания. От него так и разило спесью.

Гай был тих и не привлекал внимания. Он боялся заглянуть в чужие глаза и увидеть там презрение, поэтому большую часть дня сидел на стуле в кухне, сверля взглядом стену напротив. Наверно, это помогало забыться. Его вроде бы не презирали, но и не заговаривали, и вскоре он как-то сам по себе отошел в тень. Гай стал неприкасаемым.

Сиам пару раз выходил за дровами, но особой нужды в этом не было. Психологически необходимо было создать иллюзию деятельности, чтобы не свихнуться.

И иллюзию жизни.

Через пару дней внезапно опустилась прохлада. Во время пробуждения было жарко, но с течением дня откуда-то приходил живительный холодок. Небольшое послабление для обитателей.

Седьмой день. Сиам перенял функцию ведения календаря у Гая. Седьмая зарубка.

Как много и как мало.

На восьмой день Гай сорвался опять.

Посреди сна Сиам подскочил от грохота. Джин поднял голову. Оба переглянулись и выскочили к лестнице. Открылась дверь у девушек, выглянуло заспанное лицо Юноны.

– Что такое?

Сиам сбежал в кухню.

Гай.

Тело извивалось на холодном полу. Как удав. На столе почти пустая бутылка.

– Что там? – крикнул сверху Джин.

– Гай напился.

Джин буркнул что-то нечленораздельное.

– Спустись сюда.

– Зачем?

– Нужна помощь. Просто так бы не просил.

Ленивые шаги по лестнице.

– Тянет же тебя к этой дряни.

Сиам развернул тело на спину. Лицо корчилось и ежесекундно меняло выражение.

– Дай воду.

Джин замер в проходе.

– Воду!

Он нехотя подал бутылку с водой. Сиам запрокинул ее. Вода полилась в иссохший рот. Тело извивалось и плевалось, но жидкость попадала внутрь. Вокруг разлилась лужица. Тело задыхалось под напором. Кашляло. Пауза, чтобы отдышалось. И по новой.

Кажется, немного пришел в себя.

– Надо отнести в кровать.

Джин взял злосчастную бутылку и демонстративно вылил в раковину.

– Спирт мог пригодиться.

– Чтоб не повторилось.

Они взяли тело под руки и потащили по скрипящим ступеням. Скинули в постель. Джин сразу же ушел досыпать.

– Погибнешь ты так.

Его было жалко. Вряд ли он хотел именно так проживать свою жизнь. Вряд ли хотел оказаться здесь. Вряд ли хотел быть насильником. А получил только боль. Много боли. Бессмысленной и тупой. Наверно, так человек и губит себя – когда жизнь причиняет больше боли, нежели смерть.

После второго срыва Сиам начал иногда заговаривать с Гаем. Понемногу. Тот почти не говорил о себе. Хотя и говорить было нечего, кроме бытовых вещей. Гай не помнил прошлого, спирт выбил все напрочь. Голос его сильно охрип. Эта дрянь еще и горло прожгла. Видно было, что он сломлен. Из глаз пропала искра. Их заполнила какая-то агоническая вялость. Лицо посерело, осунулось. Он все также сидел на стуле большую часть дня. Ему будто бы неловко стало жить среди людей.

Солнце тоже потеплела к Гаю. Немного, но это ощущалось. Огромной цены стоило человеку вернуть расположение остальных. Хотя бы призрачное.

Как-то раз Гай даже неуклюже напросился помочь Сиаму нарубить дров. Но тот остановил его прыть. Гай был слаб, чтобы долго бродить вне дома и заниматься трудом. Сиам проводил его до кресла и ушел один.

Солнце и Юнона копошились в кухне. С лестницы спустились Джин и Флейта и без слов прошли в гостиную.

– Это мое кресло, – рявкнул Джин.

Гай растерялся.

– Почему?

– Проваливай уже.

Жертва рыскала по сторонам в поисках помощи. Но ястребиные глаза пронзали сидящего насквозь.

– Проваливай!

– Проваливай, насильник! – вставила Флейта.

Выглянули девушки.

– Пусть сидит, есть же стулья.

– Заткнись, а. К тебе обращаюсь, что ли?

– Зачем так грубо?

– Надоели вы мне.

Он схватил руками Гая за плечи и скинул с кресла. Уселся сам. Гай затих на запыленном ковре.

– Не нужен нам тут насильник, – снова уколола Флейта.

– Какие же вы мрази, – бросила Юнона.

– Да пошла ты.

Гай на четвереньках отполз к дальней стене и присел.

Вскоре возвратился Сиам. Не окидывая взглядом гостиную, сбросил дрова. Картина была прежней.

– Ты чего там сидишь? – заметил он Гая.

Тот даже не поднял головы.

– Что случилось?

Джин не удостоил ответом. Молчала и девушка.

Сиам подошел к Гаю и поднял за локти.

– Идем.

Прошли в кухню. Гай сел на стул. Сиам расковырял жестянку и подал ему. Потом себе.

Вот и мерзкие же эти двое. Долбаные падальщики.

Он со злостью швырнул жестянку в сторону.

– Наверно, нужно зажечь огонь?

Повернулся к Гаю. Тот только смотрел на него.

– Пожалуй, ты прав.