Даль

Агент оценивающе оглядел технику.

– Это моноблок.

– Что?

– Все питание в мониторе. Это компьютер.

– Да?

– Что ж, садись.

– Я?

– Не я же программист.

– Я без понятия, что с этим делать. Ты же определил, что это моноблок.

– Садись уже.

Девушка пожала плечами и села.

– Может, включится сам?

Никто не отреагировал.

Сухая женская ладонь собрала пыль со стекла. Экран был шире самого стола.

– Давно его не трогали.

Она стряхнула руку. Другой нащупала выпуклость – кнопка включения. Нажала. Ничего. Еще раз.

– Сзади надо глянуть.

– Я не программист.

Девушка повернула монитор задней панелью к себе и осмотрела. Подсоединены несколько проводов, разных по толщине и разъему. Она вынула один, подождала и всунула снова. Затем нажала кнопку включения. Что-то внутри зашипело.

Двое стоящих радостно выдохнули.

– Что ж, посмотрим.

Черный цвет экрана сменился белым. Монитор загудел.

В проходе кашлянул Гай. Все обернулись. Недовольное выражение сразило каждого. Но он тоже ждал, вместе с ними. Девушка встала перед монитором, скрестив руки.

Бесконечно тянулись минуты ожидания. Веки не моргали, боясь упустить миг торжества. В ушах болезненно стоял гул.

Минута, три, шесть. А белый экран не менял цвета.

– Черт, ну конечно.

Безжалостная шутка, будто из девятого круга ада. Хрупкая людская надежда растоптана вдребезги.

Одна из девушек всхлипнула, осознав поражение. Парень нервно усмехнулся.

– Что теперь делать?

Никто не знал ответа. Программистка выпрямилась.

– Может, раскрыть заднюю крышку.

Поверившая в свои способности, она принялась силой отрывать пластиковую панель. Остальные безмолвно наблюдали.

С хрустом панель сдалась. Внутри – хитросплетения проводов и кабелей. Голову сломаешь, прежде чем разберешься, какой и откуда идет. От питания тянулись разноцветные ниточки. Девушка водила глазами вдоль и поперек. Потрогала, повертела. Глянула на монитор. Распутала провода. В монитор. Провода. Монитор. Провода. Монитор. Но тот предательски оставался белым.

– Наверно, он вечно будет показывать белый. Такая машина, а существует ради одной нелепой функции.

Разочарование было общим, нераздельным, и каждый понимал друг друга без лишних слов.

– Надо выкинуть его в окно, – предложил Гай, – чтобы не мозолил глаза.

Он прошел комнату насквозь, раскрыл настежь раму, схватил мертвый монитор, вырвал с корнем все провода и со злобой запустил со второго этажа. Присутствующие наблюдали, внутренне одобряя его действия.

– Вот же чертовы свиньи! Бросили и наплевали! – и отошел вглубь комнаты.

Он горячился совсем не на монитор. Но ему стало немного легче от того, что он сокрушил машину.

– Что у вас такое? – спросили снизу.

– Монитор не работал, – ответили в окно.

Парень снизу исчез. Послышались шаги в гостиной.

Двое пришедших сразу направились в кухню. Их мучила жажда. На столешнице – стакан, потерявший цвет и протертый от частого использования. Он налил воды и протянул девушке. Та благодарно кивнула и выпила. Потом себе. Отпил половину, прополоскал рот и выплюнул. Надо было заглушить сладковатый аромат, перемешанный с остатками рвоты. Снова прополоскал. Налил целый стакан и выпил.

Спустились со второго этажа.

– Где были? – это была звезда кино.

– Ходили. Ничего интересного – по ту сторону леса равнина.

Он взглянул на Солнце, но та и не думала перечить.

– Так что выкинули из окна?

– Монитор, он не включался.

– У нас был компьютер?

– Да, но не работающий.

Вышло так, что все столпились на кухне. Гай стоял около лестницы, позади всех.

– Кто-нибудь, – он прокашлялся, потому что голос хрипел, – придумал себе имя?

Помолчали. То ли игнорировали, то ли боялись. Страшно казаться глупым.

– Мне одна нелепость пришла на ум, – вставила Солнце.

Она назвала свое имя и пожала плечами.

– Неплохо.

– А мне – Юнона. Кажется, красивое имя, да?

Гай кивнул.

– Пусть будет Флейта, – вставила программистка.

– Джин.

– Оригинально, – усмехнулся Гай, но сразу оправился.

– А ты?

– Пока нет.

– Ладно.

Они познакомились, но неловкость все еще сохранялась. Что делать всем вместе?

Юнона заразительно зевнула, за ней – Флейта, и появился предлог исчезнуть. Две зевнувшие двинулись наверх, и остальные побрели следом. Девушки вошли в дальнюю комнату, Гай – в среднюю. Он повернулся к подходившим.

– Полагаю, ты не захочешь спать на своем месте?

Он обращался к Солнцу, которая прошлой ночью спала с ним в средней спальне. Девушка молчала, потупив взгляд.

– Я…

– Лучше пусть с нами.

Флейта вернулась и, взяв Солнце под руки, повела в дальнюю комнату.

– Вряд ли мы ее изнасилуем.

Вот стерва. Лишь бы что ляпнуть.

Гай помрачнел. Он схватился за дверь рукой, уставившись в пол. Горько усмехнулся и толкнул дверь вперед. Та звонко захлопнулась.

Джин прошел в ближнюю комнату и сел на кровать.

– Хреново ему.

– Ага.

– Я вроде не храплю.

– Не слышал.

– Ну давай.

И, разувшись, Джин отвернулся к другой стене.

– Доброй ночи.

Последний безымянный в этом доме прошел до окна. Его почему-то потянуло к нему, хотя смотреть было не на что. Их окно выходило на противоположную от крыльца сторону, на кромку леса, огибавшую широкую поляну.

Как же природа однообразна и мертва. Хотя каждая ее крупица уникальна.