Даниэль Деронда

– Не отрицаю, – ответила Кэтрин, становясь тем холоднее, чем более горячилась матушка. – Однако можно изрекать очень правильные слова и неверно их применять. Люди с легкостью называют священным словом долга только то, чего стремятся добиться от других.

– В таком случае стремление родителей не является для тебя долгом?

– Является, но в границах разумного. И все же, прежде чем отказаться от счастья…

– Поверь, Кэтрин, здесь ты не найдешь счастья, – оборвала ее миссис Эрроупойнт мрачным тоном прорицательницы.

– Хорошо. Прежде чем отказаться от того, что мне кажется счастьем, я хочу услышать более веский довод против, чем желание выдать меня замуж за аристократа или за человека, который верит, что может стать аристократом. Я считаю, что имею право выйти за того, кого люблю и считаю достойным, если этого не запрещает высший долг.

– Кэтрин, долг женщины состоит в том, чтобы не унизить себя. А ты себя унизишь. Мистер Эрроупойнт, может быть, вы объясните своей дочери, в чем именно заключается ее долг?

– Пойми, Кэтрин, этот Клезмер тебе не пара, – послушно проговорил почтенный папаша. – Он не сможет управлять поместьями. Как иностранцу ему чужды наши порядки, и он не обладает ни каплей здравого смысла.

– Не понимаю, папа, при чем здесь это. Английские земли часто переходили в руки чужеземцев – голландских воинов и искателей приключений. Все вокруг твердят, что ловкие мошенники готовы скупить половину земли в этой стране. Разве я могу остановить это?

– Бессмысленно спорить о замужестве как о парламентском билле, – возразил мистер Эрроупойнт. – Мы должны поступать так, как поступают порядочные люди, и обязаны думать о стране и общественном благе.

– Не понимаю, папа, при чем здесь общественное благо? – заявила Кэтрин. – Почему от наследницы ждут, что она непременно передаст накопленное торговлей состояние в руки аристократа? Нелепое смешение устаревших обычаев с ложными амбициями. Я бы назвала это скорее общественным злом, чем благом.

– Все это пустая софистика, Кэтрин, – заключила миссис Эрроупойнт. – Если ты не желаешь выходить замуж за аристократа, это не причина выходить за шута или шарлатана.

– Не могу понять, мама, что вы хотите этим сказать.

– Разумеется, не можешь, – подтвердила миссис Эрроупойнт с презрением. – Ты пала так низко, что мы больше не в состоянии понять друг друга.

– Человек, подобный Клезмеру, не может жениться на таком состоянии, каким обладаешь ты, Кэт, – вставил мистер Эрроупойнт. – Это недопустимо.

– И, разумеется, этого не будет, – властно постановила миссис Эрроупойнт. – Где этот самозванец? Пусть его позовут.

– Я не могу допустить, чтобы он выслушивал оскорбления, – наотрез отказалась Кэтрин. – Тем более что все ваши усилия бесполезны.

– Полагаю, ты захочешь, чтобы он узнал, что, женившись на тебе, он не получит ни центра, – предупредила матушка.

– Конечно. Если это так, то пусть услышит.

– В таком случае лучше позови его.

Кэтрин вошла в музыкальную комнату и произнесла одно слово:

– Пойдемте.

Она не сочла нужным подготовить Клезмера к предстоящему разговору.

– Герр Клезмер, – начала миссис Эрроупойнт с презрительным величием, – нет необходимости повторять то, что произошло между нами и нашей дочерью. Мистер Эрроупойнт ознакомит вас с нашим решением.

– Ваш брак не подлежит обсуждению, – произнес мистер Эрроупойнт, пребывая в затруднении, облегчить которое не могла даже сигара. – Это дикий, безрассудный шаг. Дуэли случались и по значительно меньшим поводам.

– Вы низменно злоупотребили нашим доверием, – вклинилась миссис Эрроупойнт, не в силах возложить груз разговора на плечи мужа.

Клезмер с выражением безмолвной иронии поклонился.

– Ваше притязание на руку нашей дочери смешно. Вам лучше о ней забыть и немедленно покинуть наш дом, – продолжил мистер Эрроупойнт, желая обойтись без упоминания о деньгах.

– Я не могу отказаться без согласия вашей дочери, – парировал Клезмер. – Мы с ней помолвлены.

– Бесполезно обсуждать этот вопрос, – снова подала голос миссис Эрроупойнт. – Мы никогда не дадим согласия на этот нелепый брак, а если Кэтрин ослушается, лишим ее наследства. Вы не получите ее состояние, и должны это знать.

– Мадам, богатство – единственный недостаток, который я с сожалением нахожу в вашей дочери. Но должен спросить, не считает ли она меня недостойным жертвы.

– Потеря наследства для меня не жертва, – ответила Кэтрин. – Только не хотелось бы расстраивать маму и папу. Я всегда считала богатство моим злым роком.

– Значит, ты намерена нас ослушаться? – спросила миссис Эрроупойнт.

– Я намерена выйти замуж за герра Клезмера, – твердо ответила Кэтрин.

– Ему лучше не рассчитывать на нашу жалость: мы никогда тебя не простим, – заявила миссис Эрроупойнт.

– Мадам, – проговорил Клезмер, – определенные причины не позволяют мне ответить на ваши оскорбления, но поймите: ни вы, ни ваше богатство не имеют для меня никакой цены. Я артист и не променяю свое положение ни на какое другое. Я в состоянии содержать вашу дочь, и не желаю иных изменений в жизни, кроме ее постоянной близости.