Даниэль Деронда

С этими словами мистер Коэн подошел к матушке, а та дружелюбно усмехнулась и посмотрела на Деронду так, словно хотела сказать: «Мальчик шутит, но вы же видите, что он лучший сын в мире».

Деронда принялся внимательно изучать застежки.

– Всего три гинеи, сэр, – подбодрила его старуха.

– Первоклассная работа, сэр. На самом деле они стоят в два раза больше, но я купил их в Кельне по дешевке, – пояснил сын.

Тем временем в лавку вошли два новых клиента, и Коэн громко крикнул:

– Эдди!

На этот призыв в дверях тотчас показалась молодая черноглазая женщина в ярко-голубом платье, с коралловыми бусами и серьгами. Ее простое лицо отличалось от лица старухи, и это утвердило Деронду в неприятном впечатлении, что старуха не типичная еврейка и потому Майра вполне могла быть ее дочерью. На руках молодая женщина держала черноглазого чернокудрого малыша. Вместе с ней в лавке появились крепкий мальчик лет шести и девочка лет трех. Оба черноглазые, с черными кудрявыми волосами; причем семитские черты проявлялись у них еще резче, чем у родителей. Пока Деронда раздумывал об этом, мальчик выбежал из-за прилавка, остановился напротив Даниэля и, засунув руки в карманы бридж, принялся рассматривать покупателя.

С тайной дипломатической целью подольше остаться в лавке и втереться в доверие Деронда потрепал мальчика по кудрявым волосам и спросил:

– Как вас зовут, юный сэр?

– Джейкоб Александр Коэн, – ответил мальчик с уверенностью и достоинством.

– Значит, вас назвали не в честь отца?

– Нет, в честь деда. Он продает ножи, бритвы и ножницы, – пояснил Джейкоб, желая поразить незнакомца столь высоким родством. – Недавно подарил мне вот что. – Он достал из кармана складной нож и быстро ловко обнажил два лезвия и штопор.

– Не опасна ли эта игрушка? – обратился Деронда к старухе.

– Что вы! Он ни за что не поранится! – заверила та, с нежностью и восхищением глядя на внука.

– А у тебя есть нож? – поинтересовался Джейкоб, подойдя ближе. Бойкий детский голосок звучал с хрипотцой, как будто принадлежал старому торговцу, за долгие годы уставшему от переговоров и сделок.

– Да. Хочешь посмотреть? – предложил Деронда и достал из кармана жилета маленький перочинный ножик.

Джейкоб тут же его схватил, отступил на пару шагов и, держа перед собой оба ножа, принялся задумчиво их сравнивать. К этому времени другие покупатели уже ушли, и вся семья окружила удивительного мальчика.

– Мой лучше, – наконец заключил Джейкоб и вернул Деронде нож с таким видом, как будто думал об обмене, но потом отверг идею.

Родители громко восторженно рассмеялись.

– Парень никогда не выберет то, что хуже, – подмигнув, пояснил мистер Коэн.

Деронда посмотрел на старуху и спросил:

– Других внуков у вас нет?

– Нет. Это мой единственный сын, – ответила та доверительно.

Как всегда, взгляд и манера Деронды создавали впечатление сочувственного интереса, что в данном случае вполне отвечало его цели, поэтому следующий вопрос прозвучал вполне естественно:

– А дочери у вас нет?

Лицо старухи мгновенно изменилось. Крепко сжав губы, она опустила глаза, провела руками по прилавку и, в конце концов, отвернулась, чтобы поправить висевшие за спиной индийские шали. Сын многозначительно взглянул на Деронду, пожал плечами и, приложив палец к губам, поспешно произнес:

– Вы, сэр, судя по всему, знатный джентльмен из Сити?

– Нет, – рассеянно ответил Деронда. – Я не имею никакого отношения к Сити.

– Извините. Я решил, что вы молодой хозяин процветающей фирмы, – заметил мистер Коэн. – Но сразу видно, что вы знаете толк в серебре.

– Немного, – подтвердил Деронда и, мгновенно составив план для выяснения дальнейших подробностей об этой семье, продолжил: – Сказать по правде, я пришел не столько для того, чтобы купить, сколько для того, чтобы взять взаймы некоторую сумму. Должен признаться, что порою я вынужден вступать в крайне сложные сделки.

– Понимаю, сэр. Мне приходилось обслуживать знатных джентльменов – говорю об этом с гордостью. Я не променял бы свое дело ни на какое другое. На свете нет занятия более почетного, более щедрого, более нужного для всех классов – начиная с хозяйки, которой вдруг срочно потребовалось выручить немного денег, и заканчивая таким джентльменом, как вы, сэр, желающим найти нечто приятное и полезное. Мне нравится мое дело, нравится моя улица и нравится моя лавка. Я не оставил бы свой ломбард даже ради должности лорд-мэра, сэр. Итак, сэр, чем могу вам помочь?

Если дружелюбное самодовольство является свидетельством земного блаженства, то Соломон во всем своем великолепии выглядел бы жалким смертным по сравнению с мистером Коэном – он был одним из тех, кто чрезвычайно высоко ценит собственные достоинства и стремится похвастать о них перед незнакомцем. Бодро и многословно восхваляя себя, мистер Коэн взял младенца на руки, и тот маленькими пальчиками принялся исследовать лицо отца. Деронде Эзра Коэн показался самым неинтересным евреем из всех, кого доводилось встречать в книгах или в жизни. Его мелочная вульгарная душа не имела ничего общего с древним страдающим народом.