Дар. 12 ключей к внутреннему освобождению и обретению себя

Сейчас Дэниел работает в социальной службе, в отделе по делам детства и семьи; также ведет школьные группы поддержки для мальчиков, потерявших близких; консультирует трудных детей и подростков, многие из которых с двух-трех лет находятся на попечении чужих семей. Он говорит, что важная часть его работы связана с умением молчать — нужно просто быть рядом, проявлять заботу и слушать. Иногда он водит своих подопечных на прогулки, они разводят костер, в тишине сидят вокруг него, а потом все вместе идут в «Макдоналдс».

— Благодаря своей профессии я продолжаю и сам делать разные упражнения, — сказал он. — Помогая другим пройти через лесные заросли, сквозь которые пришлось продираться и мне, я много размышляю, занимаюсь собственным душевным состоянием, не забываю следить за ним, храню в своем сердце память о Трейси, постоянно анализирую, кто я есть, кем стал и как у меня идут дела.

По моему опыту, горе или объединяет людей, или разобщает их. В любом случае мы не остаемся прежними. Дэниел являет собой прекрасный пример того, что и в состоянии горя человек способен найти правильный выход.

Его история напоминает еще об одном: нам не удается единожды пережить чувство горя — и забыть о нем. Горе вплелось в жизни Дэниела и Джозефа и во многом сформировало их отношения. По мере того как Джозеф будет расти, взрослеть и мужать, Дэниелу придется находить все более точные слова, чтобы говорить с ним о матери. И всегда останутся вопросы, на которые не будет ответов.

Есть вещи, которые мы никогда не поймем. Даже не надо пытаться.

На все есть множество причин: почему происходит так, а не этак; почему чего-то вообще не случилось; почему мы там, где мы есть; почему делаем то, что делаем. Чувство горя вынуждает четко различать, что зависит от нас, что зависит от других, а что касается только Бога.

Когда капо в Аушвице указала на дым, поднимавшийся из трубы крематория, и я услышала: «Твоя мать горит вон там. Можешь начинать говорить о ней в прошедшем времени», моя сестра Магда, не сводившая глаз с той трубы, сказала мне: «Душа бессмертна». Она права. Я часто выступаю в школах, потому что люблю своих родителей, — я говорю о них, чтобы сохранить живой память, чтобы учиться у прошлого, чтобы мы все не повторили этого прошлого.

И я разговариваю с родителями. Не скорбно, как моя мама, которая взывала к своей матери, прося о помощи. Нет, я просто оберегаю место в своем сердце, где все еще живут их души. Я зову их посмотреть на мою жизнь — как она прекрасна и насыщенна; я хочу, чтобы они видели, как благодаря им все в этом мире произрастает и процветает.

От отца я унаследовала вкус к стильному виду и модным, отлично сшитым вещам. Каждый раз, наводя марафет, я говорю ему: «Посмотри на меня, папа! Ты всегда считал, что я буду самой нарядной девушкой в городе». Когда я в хорошей форме, когда привожу себя в полный порядок, когда уверена в себе и во мне появляется хуцпа[2]

, это значит, что я совершаю торжественный обряд памяти моего отца.

Я все время благодарю свою мать — благодарю за ее мудрость, за то, что научила меня находить силы в самой себе. Я благодарна ей даже за те слова, что она повторяла мне: «Хорошо, что ты у нас умная, а то внешность у тебя так себе». Спасибо, мама, ты делала все, что могла. Спасибо за то, что у тебя хватило сил заботиться о своем вечно пьяном, сломленном горем отце, кормить и поддерживать своих братьев и сестер. Спасибо тебе за нашу семью. Спасибо, что вдохновила меня раскрыть мои способности и обращаться к своим внутренним ресурсам. Я люблю тебя. И никогда тебя не забуду.

Переносить горе сложно. Но порою скорбь приносит светлое чувство. Можно мысленно обратиться к прошлому. Можно даже принять его. Главное, мы уже не там. Мы здесь, мы в настоящем. И мы сильные.

Можно примириться с тем, что было, и с тем, чего не было. И обращать внимание не на то, что потеряли, а на то, что имеем, — это тот выбор, который мы делаем, чтобы наслаждаться каждой секундой, ценить, что имеем, и принимать жизнь как дар.

Ключи к освобождению: избавьтесь от непережитого горя