Дар. 12 ключей к внутреннему освобождению и обретению себя

Прошло более семидесяти лет со дня моего освобождения, уже увидела свет моя первая книга «Выбор», а в памяти все всплывают те или иные моменты моего нахождения в Аушвице. На протяжении десятилетий я мечтала, что когда-нибудь перенесу на бумагу историю своего исцеления, чтобы поддержать как можно больше людей по всему миру в их стремлении обрести свободу. Время подтвердило мою правоту. После выхода книги происходили совершенно удивительные вещи: каждый день я получала трогающие душу письма от читателей, мне постоянно поступали приглашения дать интервью международной прессе и выступить на разных конференциях и специальных мероприятиях.

Так, однажды меня пригласил выступить Дипак Чопра[3]. Он устраивал мероприятие в центре Чопры в городе Карлсбаде, что в штате Нью-Мексико. Вечер должен был транслироваться онлайн с помощью сервиса Facebook Live. Я была в восторге от его приглашения. И поскольку в моем возрасте поддержание формы требует немало времени, я немедленно приступила к подготовке. Записалась к парикмахеру и косметологу, чтобы и чувствовать себя, и выглядеть на отлично. Погладила свой любимый костюм от любимого дизайнера. И все эти дни пыталась не придавать значения непрекращающимся приступам жгучей боли в животе, напоминавшим голодные спазмы, что я испытывала в Аушвице. Хотя эти приступы явно требовали к себе внимания. Накануне я все уговаривала свой живот оставить меня в покое, объясняя ему — пока поправляла макияж, — что сейчас мне не до него.

Утром того дня я рано встала и начала тщательно готовиться к выходу. Поправляя пиджак перед зеркалом, я представила, что мой отец сейчас видит меня. Я улыбнулась ему: «Посмотри, какая я!»

Но когда за мной заехала подруга, чтобы отвезти в центр Чопры, и увидела, как я скрючилась от очередного приступа ужасной боли, то решительно заявила:

— Ни на какую встречу я тебя не повезу! Мы едем в больницу.

Я не желала ничего слышать.

— У меня два дня ушло на подготовку! — сказала я, стиснув зубы. — Я еду в центр Чопры.

Она вела машину так быстро, как могла; мы остановились у здания центра, я поспешно вошла внутрь и, не успев толком поздороваться с Дипаком и его женой, влетела в туалетную комнату. Там я схватилась за край раковины, боясь, что окажусь в глупейшем положении, если меня вытошнит на пол, — и упала в обморок от боли. Следующее, что я помню, — Дипак, держа меня под руки, отводит обратно к машине, и подруга мчит прямиком в больницу, где врачи обнаруживают у меня заворот тонкой кишки и объявляют, что срочно нужно делать резекцию. Меня готовят к операции.

— Еще один час, — сказал хирург, — и вы были бы мертвы.

Когда через несколько часов я, в замутненном сознании и одеревеневшая от наркоза, проснулась после операции, медсестры сказали, что более изысканной пациентки из всех, кто когда-либо побывал в этой операционной, они не видели. Похоже, мой безупречный макияж меня не подвел.

Но чувствовала я себя отнюдь не изысканно. Чувствовала я себя беспомощно: в полубреду из-за препаратов, непонимающая, что происходит вокруг, не способная передвигаться без посторонней помощи. Чтобы кто-нибудь отвел меня в туалет, я нажимала на кнопку вызова и боялась, что санитар или медсестра не успеют подойти вовремя. Чувствовала я себя не полноценным человеком, а едва функционирующим организмом, в котором теплился лишь набор первичных потребностей: есть, пить и расставаться с продуктами выделения — но и эти нужды я была не способна удовлетворять самостоятельно.

Хуже всего было то, что после операции меня какое-то время держали на аппарате и из-за интубационной трубки я не могла говорить. Физическая беспомощность и немота навеяли слишком много жутких воспоминаний. Я все хваталась за трубку, пытаясь ее вытащить. Медсестры, опасаясь, что я задохнусь, связали мне руки. Вот тогда мне по-настоящему стало страшно. Мои автоматические реакции — симптомы посттравматического стрессового расстройства, — вызванные травмой в прошлом, свидетельствовали, что я не выношу никаких физических ограничений. Меня повергало в панику тесное пространство и все, что могло сдерживать движения. Сердце начинало биться опасно быстро, сжимаясь раньше, чем успеет наполниться кровью. Привязанная к кровати и онемевшая, я чувствовала, что продолжать жить в таком состоянии — это даже для меня было бы слишком круто.