Дар Авирвэля

Каким же он был дураком! Как он посмел бросить двух близких людей только ради своего счастья?! И как жаль, что он понял это только сейчас! И, вероятно, забудет, как только истечёт достаточное количество времени… Но в данный момент он ощущал себя самым ужасным и подлым человеком, какой мог родиться на бренной земле. Слова стояли комом, выпуская лишь несуразные междометия и вздохи. Одна из рук, сжавшись в кулак, начала побивать бок. «Простите меня» так и не выбилось наружу, а синие-синие глаза наполнились слезами. Обниматься никто не спешил.

— Артур… Как ты?

— Вроде ничего. А вы как?

— Не очень.

«Простите! Простите! Простите!» — вот что зудело в мыслях. Но как сказать это, когда язык охватывает стыдливый паралич?

— Можно, я…

— Заходи, — Ника отошла от калитки и впустила друга внутрь. — Тётя Оля в твоей комнате.

— Ей очень плохо?

— Сам посмотри.

Они общались не как обычно. Хотя назвать это общением — значит опорочить славную честь всех дружеских и вражеских бесед. Монологи, слепленные воедино, — обрывистые, короткие и сухие, как чешуя пустынной змеи. На лице Ники появилась новая эмоция. Гнев. Злость из-за неоткрытого извинения, пусть даже самого неискреннего. Она не знала, что Артур убивался, пытаясь вымолвить желанные слова, стоящие поперёк горла болезненным комом. И так, молча и даже не смотря друг на друга, они зашли в небольшой кирпичный дом.

Знакомый запах дурманил рассудок. От дома веяло детством и любовью, но они больше не ощущались так, как ощущались до всего пережитого в Эвасе. Теперь детство и любовь словно находились на другом конце океана, неведомые, далёкие, совершенно чужие. А на родном берегу цвели затейливые цветы, переливались бирюзовым цветом травы, плыли по сахарному небу такие близкие облака… Сердце сжалось в комок, и с каждым шагом по лестнице оно стучало всё чаще и чаще. Внутри, как обычно, образовалась пустота. Артур никак не мог привыкнуть к этому ощущению, каждый раз надеясь, что больше такого не случится. И каждый раз, к сожалению, терпел очередное поражение. Но прямо около разукрашенной двери в свою комнату, выпрямив тяжёлую спину, он решил хоть ненадолго воспрянуть духом: «Возможно, это сгладит мамины переживания», — подумал юноша, поворачивая дверную ручку.

Ольга сидела на сыновьей кровати, едва удерживая в руках одну из множества плюшевых игрушек — красно-золотого дракончика Смауга. На этой ноте Артуру вспомнился Тарсиргейн, совсем непохожий на алчное злобное существо одного из любимых писателей. Ну и что? Наверняка в Эвасе есть драконы наподобие этого корыстного дракона.

— Мама…

Ольга повернулась к сыну. Её синие глаза, переданные однажды любимому ребёнку, излучали боль и лёгкое веяние смерти. Но прошёл всего миг, и они наполнились нежданным приливом радости и удивления. Подскочив с кровати, всё так же держа в руке плюшевого дракончика, она кинулась к сыну и крепко-крепко обняла его! До уха донеслась слёзная икота, сопряжённая с бесконечными благодарностями Богу и Вселенной, и сыну за то, что он сумел вернуться домой невредимым. Эта сладостная минута, которую нельзя передать никакими непошлыми словами (например, падением неподъёмного космоса с плеч или вдохом самого свежего воздуха после многих лет жизни в смоге), не заканчивалась долго. Ника стояла рядом, наблюдая за долгожданной встречей матери и сына ласковыми глазами. Хотя её всё ещё снедала некоторая злоба за пропажу друга, сейчас это чувство подменило иное, более доброе и трепетное.

— Мама, я так соскучился по тебе…

Артур прильнул к ней и потёрся о волосы. На место пустоты пришло тепло, слегка морозящее руки и ноги, а глаза наполнились слезами радости. Обняв любимую маму крепче, он легко вздохнул. Да, ему определённо недоставало такой ласки и ощущения любви…

— Как ты тут без меня?

Ольга подняла взгляд на высокого сына и улыбнулась через рыдания:

— Сам подумай, дурачок. Я так ждала тебя… В полиции потеряли надежду, но я говорила, что с тобой всё хорошо, просто нужно искать дальше. Они забросили дело в дальний ящик — я даже не сомневаюсь в этом. Но я так рада, что ты вернулся!.. — она глянула на одежду и странный рюкзак. Потом перекинула взгляд на запачканного Мерлина и обратно на Артура. — Где же вы были?

— В Эвасе… в другом мире.

— Как?..

Артур полагал, что его мама удивится, если услышит это. Так и вышло. Но в её взгляде было что-то… особенное, непривычное и даже тоскливое. Надежды юноши касательно происхождения его отца становились всё менее далёкими, а на лице проступила улыбка.

— Мерлин показал мне это место… случайно. Мы застряли там, — он решил не упоминать, как именно они «застряли», — но всё же нашли способ вернуться. Здесь, вроде, прошло почти два месяца, да? Прости, что я так надолго пропал… Я не хотел, чтобы ты переживала.