Дар (часть 3) (СИ)

Вокс примарха что-то протараторил, и он шагнул в сторону, одновременно протягивая руку для последнего прощания.

- Доброй охоты, сын мой. Прости мне мои заблуждения, и пусть твоя Стая разорвет предателей в клочья, как умеют делать только Влка Фенрика.

Рука Волка больше не дрожала от нервного истощения. Силой хватки он не уступал Руссу, хотя они и не мерились ею. Взгляд был тверд, и золотые искры плясали, отражая вспышки множества сварочных аппаратов ремонтных бригад.

- За Фенрис и Всеотца.

- За Империум и Человечество, Антей. Теперь мы значим куда больше, чем раньше.

Волк кивнул, и, разжав руку, отошел к своему новому транспорту. Один из даров погибшего брата мирам, которые никогда о нем не узнают. Он не сомневался, что эти корабли будут одобрены Террой и прочими ответственными за это. Рано или поздно, они будут уничтожать врага везде, куда дотянутся. Однажды война, если можно так сказать, поставит все на места, а бюрократический аппарат Империума заработает в нормальном режиме.

***

Великий Волк редко чувствовал подобное. Он был генералом собственной армии, и его сыны были солдатами, но с этими двумя мальчишками что-то пошло не так. Было ли этому виной вмешательство неведомого ранее врага или изъян был в нем самом – он не знал. Сейчас, когда один из волчат уже погиб, а второй осознанно лез в пасть собственной смерти, ведя к ней свою Стаю, он чувствовал, что в чем-то ошибался с самого начала. Не в этих двоих. Они как раз были безупречны, хотя и переворачивали с ног на голову все возможные традиции и правила, при этом делая все это во благо.

Нет. С самого начала он ошибся в себе. Ко всему прочему – в сознание закрадывалась нехорошая мысль о том, не ошибался ли его Отец в чем-то критичном. Это все были недостойные мысли. Не об этом сейчас стоило думать.

Уже не глядя вслед запущенному истребителю, еще более раздраженный, чем раньше, примарх покинул палубу. Его давно ждали на мостике старшие сыновья.

========== Глава 85 ==========

Пальцы всегда твердой руки едва заметно дрогнули, сжав широкое запястье вожака, и в молчании, не сумев, да и не захотев подбирать слова, Драгнир второй рукой порывисто притянул к себе Антея. Волкодав ответил ему тем же, хлопнув по спине. Братские объятия – не самый принятый в этом легионе жест, но напряженное ожидание, закончившееся так неожиданно, сказывалось слишком сильно. Волк был честен перед собой и вожаком, и не посчитал нужным скрывать свои чувства.

Его ждали. Все это время они ждали, хотя это и было вопреки здравому смыслу. Никто даже не попытался высказаться за то, чтобы уйти.

Волк ждал его. На лице зажглась пусть и слабая, но улыбка от облегчения. Потом он отошел, разворачиваясь к остальным, и Стая дружными криками, наконец, смогла поприветствовать своего вожака.

Капитан вытянулась в струнку, и в старом приветственном жесте приложила к сердцу сжатый кулак. Она никогда не складывала символ Аквиллы. Он плохо соответствовал духу Стаи. Они воины, а не смиренные слуги, хотя и служили Императору и Человечеству.

Ее лицо было куда более живым, чем у Драгнира, и эмоций было немного больше, что было несколько неожиданно. За последние месяцы она сильно изменилась.

Раньше капитан была холодной, немногословной, безэмоциональной, сама словно бы машина, хотя, все равно, это была лишь видимость. Под этой маской скрывался буйный огонь глубин ее родины и смертоносный лед горных вершин. Характер ее был сродни прочнейшему базальту, скрывающему дух воина, по праву привыкшего побеждать.

Она такой и осталась, но, вместе с тем, с опытом пришло осознание того, чего нельзя захватить или подчинить. В этом инстинкты ей не могли помочь. Ей пришлось узнать иные ценности – не новые земли и богатства иных миров, не тысячи уничтоженных врагов.

В янтарных глазах Волков, которые, казалось, светятся изнутри, не угасая даже в самых изнурительных схватках, всегда было нечто такое, что она знала – в любое время любой из них обеспечит любую поддержку.

***

Она привыкла быть лучше всех – ее так воспитывали с детства. В ходе обучения она делала большие успехи, и в итоге стала одним из самых молодых капитанов. Привычка смотреть на всех свысока была отчасти привнесена положением ее семьи, отчасти – обучением – с ней всегда обращались как с аристократкой, но это не сделало ее нежной. Наоборот. Требуя от других максимально возможного, сама она тоже работала с полной самоотдачей.

Она с детства знала, что будет капитаном боевого судна. К этому ее готовили. Она грезила космосом, его бескрайними пространствами, опасностями и чудесами, красками иных миров, безумием битв, будоражащим кровь.